ПЕСНЬ III

КАНГАРС И ДИТЕРИХ

ВЕЛИКАН КАЛАПУЙСИС (КАЛЕВАПОЭГ)

ВОЙНА С ЭСТАМИ

ЗАМОК ПОД ВОДОЙ

ЛЕГЕНДЫ И МУДРОСТЬ БУРТНИЕКУ В ДРЕВНИХ СВИТКАХ

НОЧЬ ДУШ ПРЕДКОВ

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ЛАЙМДОТЫ

Среди гор Кангару угрюмо шумели темные леса. Над глубокими болотами всегда стоял густой туман. В лесах во множестве водились хищные звери. В топях болот шипели ядовитые змеи. По ночам глухо ухали филины.

Угрюмость окружающей природы давила на редких путников, нагоняла на них тоску. В этих мрачных краях на краю узкой дорожки, извивавшейся между гор и болот, на одном из горных склонов стоял дом Кангарса. Благочестивый отшельник только что отпустил последних просителей, которые приходили к нему за помощью и советом со своими горестями и недугами. В вечерних сумерках, заперев дверь, старец зажег факел и стал перебирать подношения, принесенные людьми за день. Со всем этим добром он направился в заднюю комнату. Там стояли большие лари и сундуки, полные всевозможных вещей. Здесь были и дорогие меха, и золотые и серебряные монеты. "Хм... Да," - самодовольно хмыкнул Кангарс, оглядывая свое добро. - "Как было бы обидно, если бы черт прибрал меня прошлой ночью! Но не слишком ли дорого пришлось заплатить за жизнь? Ликцепуре требует ужасного! С другой стороны, никто об этом не узнает. Ведьмы ведь не станут болтать о своих похождениях. Люди по-прежнему будут чтить меня как святого отшельника, их глупость мне только на пользу. Да и что такое для меня народ, отчизна? Я вовсе не хотел бы быть героем. Воевать за родину, терпеть трудности и лишения - это не по мне". Так говорил сам с собой Кангарс, расхаживая по своей кладовой. За стенами дома заунывно гудел ветер, носившийся между гор. На западе слышны были могучие раскаты грома.

В дверь постучали. Кангарс пошел открывать, удивляясь, кого же это принесло в такую пору. На пороге стояла Спидала, одетая не как ведьма, а в своей обычной одежде. "Добрый вечер, - произнесла она. - Что, дядюшка, не ждали сегодня гостей?" - " Признаться, не ждал, - ответил Кангарс, - Но тем приятнее мне видеть у себя прекрасную соседку. Очень хорошо!" - "Ничего хорошего! - возразила Спидала. - Сдается мне, что некие могущественные силы действуют вопреки моим замыслам. Вот я и пришла за помощью. Ведь под угрозой наши планы!" Тут Спидала рассказала Кангарсу о Лачплесисе, который побывал в Чертовой яме в ту ночь, узнал страшные тайны, и, брошенный в волшебный омут, каким-то чудом остался в живых, а теперь отправился в замок Буртниеку.

Кангарс слушал очень внимательно, объятый страхом и злобой. Оказывается, есть свидетель, который может опозорить его перед людьми. Прощай тогда благополучное житье! Нужно сделать так, чтобы Лачплесис не разоблачил его двуличие. Он сказал: "Ты правильно сделала, Спидала, что предупредила меня о Лачплесисе. Сдается, его защищают боги. Это очень сильный противник. Но найдется и против такого средство. Нужно, чтобы он сам, со своей воинской доблестью и  честью, пошел навстречу смертельной опасности. Скажу тебе два средства, которые мы можем использовать вскоре. Давно не бывал великан Калапуйсис в горах Кангару. Пошлю весточку эстонскому великану на озеро Пейпус (Чудское), дескать, время пришло вновь опустошать латышские селенья. А латышей призову отомстить эстам и начать войну. Тут уж добрый воин Лачплесис не усидит дома и отправится в поход. Если сойдутся они с Калапуйсисом в битве, Лачплесиса ждет верная гибель. Не родился еще в латышской земле богатырь, способный противостоять эстонскому великану!"

Обрадованная Спидала хотела поблагодарить Кангарса, но в этот самый миг небо полыхнуло огнем, задрожала земля и дом отшельника. Ужасно загремел гром. Поднялась невиданная буря. Казалось, небеса готовы были обрушиться на землю. Медведи в ужасе зарычали, волки завыли, совы заухали. Страх объял все живое, когда грозный Перконс показал свое могущество, меча ослепительные молнии!

Кангарс и Спидала смертельно побледнели. Во сто крат страшнее была для них эта буря, чем для лесного зверья. Ведь они знали, что Перконс поражает колдунов и ведьм, воюет со злыми духами. "Какая ужасная гроза!" - сказал Кангарс, - "Спидала, сейчас тебе нельзя идти домой. Оставайся у меня, пока буря не утихнет". Кангарс закрыл окна и погасил факел. Злодеи укрылись одеялами с головой и дрожали от страха. А в это время без удержу бушевала стихия. Сверкала молния за молнией, содрогались горы. Казалось, боги задумали затопить землю! Действительно, в ту ночь боги воевали. Перконс собирал грозные тучи и разил молниями. Антримпс вздымал гигантские валы в бушующем море. Гребни огромных волн касались черных туч!

В устье Даугавы беспомощно, как ореховая скорлупка, метался под ударами волн корабль без руля и мачт. Каждую минуту он мог погрузиться в бурлящую пучину. Люди на корабле молили о спасении. Перконс и Антримпс обрекли судно на неминуемую гибель. Но воля людей свободна - ливы спасли чужеземцев, не ведая того, что спасли они своих будущих жестоких господ. Красное солнце взошло после бурной ночи. Кангарс поднялся первым: " Что за ночь была! Ужас!  Хорошо, что она прошла. Видно, Перконс хотел испепелить всю нечистую силу!"

Так бормотал он, одеваясь. Спидала еще спала. Кангарс вышел наружу. Крыша была повреждена. Во дворе крест- накрест были повалены два дерева.

Оглядевшись вокруг, Кангарс заметил двух мужчин, идущих по узкой дорожке прямо к его дому. Когда они подошли ближе, Кангарс признал в одном из них знакомого рыбака. Второй выглядел необычно для здешних мест. На нем был длинный белый плащ с крестом на груди. Пришелец выглядел очень усталым. Рыбак рассказал Кангарсу, что в устье Даугавы потерпел крушение корабль, людей с которого они спасли. Среди спасенных был и этот, в белом плаще. Он хотел поговорить с кем-нибудь из наших старейшин. Поэтому рыбаки и привели его к Кангарсу.

Встретились глаза пришельца с глазами Кангарса. Оба почувствовали родственную душу друг в друге. Оказалось, незнакомец знал немного на местном наречии. Он сказал: "Меня зовут Дитерих. Я служитель великого и могущественного Бога. Приплыл с людьми, которые хотят торговать в балтийских гаванях. Буря разбила корабль, и нам придется остаться здесь, пока не придет из Немецкой земли новый корабль. А я хочу познакомиться с кем-нибудь из здешних правителей".

Кангарс ответил: "Добро пожаловать на землю Балтии! Известны мне твои намерения. Меня не опасайся. Я не буду против твоего великого бога. Отведу тебя в замок Турайду, к могущественному властителю Каупе, там ты найдешь благодатную почву для твоего посева.

Но сегодня останься у меня. Отдохни после пережитых волнений. И подумай, что и балтийские боги еще сильны и могучи!"

Кангарс отпустил рыбаков и пригласил гостя в дом. Спидала уже была на ногах. Скоро между всеми тремя началась долгая беседа. Они нашли общий язык и очень быстро стали друзьями.

* * *

Шло время. Приближались события, которые многое изменили в жизни мирной Балтии.

Лачплесис и Кокнесис прилежно учились воинскому делу, набирались мудрости в замке Буртниекса. Теперь юноши уже могли прочесть древние письмена Буртниеку. Лаплесис проявлял к ним особенный интерес. Ему открылись глубокие источники знаний, мир человеческой жизни, ее полнота, и быстротечность. Именно в том и была его задача в замке Буртниеку, отыскать путь, как  добрыми делами достигнуть высшей цели.

Голубая ленточка, которую носил Лачплесис на шапке, сотворила чудеса. Доченьку Стабурадзе встретил Лачплесис в замке Буртниекса. Лаймдота была родной дочерью хозяина замка!  Пламенная любовь зажглась в сердце  юноши. Лаймдота приветливо отнеслась к Лачплесису. Стали они встречаться все чаще и чаще. Вечерами они гуляли по берегу прекрасного озера, и Лаймдота рассказывала юноше о таинственном замке, погрузившемся на дно глубокого озера. Рассказывала она и другие чудесные легенды  древнего замка Буртниеку.

Лачплесис хотел было уже попросить у Буртниекса  руки его прекрасной дочери, но  скоро повсюду распространилась тревожная весть о том, что в окрестностях гор Кангару вновь объявился страшный великан Калапуйсис, который разоряет все ближние поселения. Много народу  он перебил, еще больше ограбил. Ужас охватил жителей края, и не было никого, кто отважился бы выйти против могучего противника.

Буртниекс повелел объявить всем воинам края: “Если найдется такой богатырь, что выгонит великана из Кангарских гор, или одолеет его, то выполнит правитель любую просьбу такого воина, и даже отдаст тому молодцу в жены свою любимую дочь Лаймдоту”. Услышал об этом Лачплесис, и решили они вместе с Кокнесисом  просить позволения правителя отправиться на бой со злобным великаном. Не хотел поначалу старый Буртниекс отпускать юношей, зная, какой опасности подвергают они свою жизнь. Но, зная также, какой могучей силой обладают оба молодца, с надеждой в сердце, властитель замка все же позволил им пойти в Кангарские горы и пожелал удачи.

Очень скоро оба юноши, на прекрасных конях, облаченные в боевые доспехи, с оружием в руках, отправились в путь, провожаемые звонкими девичьими песнями. Когда проскакали они полдороги, повстречались им гонцы, мчавшиеся в замок Буртнику с тревожными вестями: многочисленные полки эстов, перейдя рубеж,  грабят и жгут латышские селенья. Потому и скакали они, что есть сил, к правителю за помощью. Задумались тут оба молодца: “Что делать?” Ведь необходима была их помощь и отряду Буртниекса, который отправится в трудный поход против эстов. Наконец, решили они, пусть один из них  вернется в замок с гонцами. Славный Кокнесис вызвался ехать, сказав: “Попытайся, Лачплесис, сам завоевать руку прекрасной Лаймдоты. Знаю я, что вы любите друг друга. Потому не стану я на твоем пути”.

Калапуйсис полдничал, сидя у подножья горы возле своей сложенной из огромных деревьев хижины. Съел он быка, и жарил теперь жирную свинью. Рядом  стояла дубина, огромная, подстать великану, сделанная из суковатого бревна с каменным жерновом на конце. Великан, увидев всадника, приближающегося к нему, поднялся, взял дубину и начал крутить ею над головой, словно насмешливо приветствуя Лачплесиса. Он захохотал и крикнул: “Эй, тебе что, жизнь не дорога? Так торопишься умереть?” Ответил ему на это Лачплесис: “Пришло время, когда великану не жить больше  на земле!”

Калапуйсис размахнулся и  запустил огромной палицей в  Лачплесиса. Удар пришелся по ногам коня. Конь, как подкошенный, рухнул в болото. Вовремя соскочил Лачплесис  наземь, выхватил меч и что было силы полоснул великана по бедру. Тот повалился, схватившись за ближайшую сосну, и вырвал ее с корнем, пытаясь опереться на дерево и встать на ноги. Но Лачплесис не дал ему подняться, замахнулся мечом, чтобы отсечь великану голову.

“Подожди, молодой герой, - воскликнул Калапуйсис.- Позволь перед смертью сказать тебе несколько слов! Ты, не Медвежеухий ли будешь? Мать рассказывала мне, что когда-нибудь придет от Даугавы  герой Лачплесис, который один только в силах противостоять мне. Тогда ужасная опасность нависнет над здешними народами. Исторгнет море железных чудовищ с большим брюхом, которые все пожирать станут: людей, животных, плоды и саму землю!  Заключим мир, ведь в такие времена не будем настолько глупы мы, чтобы убивать друг друга. Иначе наши народы так и останутся во власти чудовищ. Обещаю тебе, молодой герой, уйти отсюда, и да будет мир между эстами и латышами на вечные времена! Наши прибрежные острова пойду охранять я, и, покуда живу, не ступят в наш край чужеземцы.

Быстро помог Лачплесис великану подняться и протянул по-дружески руку, говоря: “Быть по сему!  Мир между нами. Пойдем, прекратим кровопролитье. Ведь наши воины уже сражаются друг против друга! Эта война должна стать последней между латышами и эстонцами”. Перевязав рану Калапуйсису, они спустились в долину к селеньям, где кипела битва в порубежье. Там и прекратили они войну.

В том месте, куда повалился раненый великан, осталась большая ложбина в горах Кангару. Люди еще и сейчас называют ее “Великановым ложем”. А ужасная дубина его так и лежит  на дне топкого болота.

* * *

“Растут еще дубы в краях латышских –

Могучи ветви и резные листья.

Рождаются еще у нас  герои –

Бесстрашные защитники отчизны.

Украсим их дубовыми венками,

Им славу воспоем в прекрасных песнях.

Латышские девы, восславим героя!

Лачплесис ударил – упал Калапуйсис.

Лачплесис в горах одолел великана

И эстов склонил к заключению мира.

Теперь уж враги не придут к нам в селенья,

Людей полонить и грабить не станут.

Весной без опаски братья выйдут в поле,

А порой осенней много будет пива.

И тогда настанет время звонких свадеб,

Всех закружат пляски, песни не умолкнут.

Самому герою тоже пожелаем

Мы подстать красавицу отыскать невесту”.

Так пели Лаймдота и ее подруги. Девушки пришли к воротам замка встречать воинов, вернувшихся из похода против эстов. Они держали в руках зеленые венки из дубовых  листьев, предназначенные храбрым воинам. Лачплесис получил свой венок из рук прекрасной Лаймдоты.

Вместе с  другими Лачплесис запел в ответ девушкам:

“Где дубы могучие, там и липы стройные.

Где герои храбрые, там и девы красные.

Ты, латышский воин, можешь тем гордиться,

Что заботой Лаймы здесь в балтийском крае

Много милых девушек ждут судьбою суженых.

И погибнут с радостью  воины суровые

За отчизну славную, за красавиц Латвии,

Не видать захватчикам их венцов сияющих,

Пока воины храбрые край оберегают.

Меж красавиц родины самая прекрасная

Ты, Лаймдота милая, за тебя погибну я!”

И сам Буртниекс, захваченный общим порывом, запел со всеми. Всеобщая радость овладела сердцами суровых воинов, чувство братского единения возникло в душах соплеменников. Наконец, Лаймдота пригласила славных воинов на пир. Буртниекс велел принести меда и пива. Лачплесис был весел более других. Лаймдота сама разносила мед гостям, и он с радостью выпил за грядущее счастье.

Скоро слава Лачплесиса разнеслась по всей прекрасной земле Балтии. Коварный вражеский замысел погубить Лачплесиса обернулся по воле богов благом, еще большей славой для героя!

* * *

Однажды вечером Лачплесис зашел в старинную залу под большим сводом, где хранились свитки с древними письменами. Вдруг в углублении задней стены он заметил дверь, которую раньше никогда не видел. Подняв перед собой яркий факел, юноша заглянул в темный проем: узкие каменные ступени вели вглубь, пропадая в непроглядной тьме. Долго спускался Лачплесис, пока не оказался в огромной пещере глубоко под землей. Наконец перед ним предстал древний замок. Юноша понял, что оказался в самой середине озера.

Многочисленные залы таинственного замка были полны диковинных вещей. Тут было необычного вида древнее оружие. Такого Лачплесис никогда не видел. Неожиданно он заметил в одном из помещений слабые отблески света. Медленно и осторожно зашел он в комнату. Здесь повсюду стояли сундуки, вдоль стен были полки, уставленные старинными свитками, деревянными дощечками с руническими письменами. В середине комнаты на каменном столе стоял тускло горевший факел. За столом сидела какая -то девушка с рукописным свитком в руках. Девушка не заметила появления Лачплесиса, так она была погружена в чтение. Лишь только  когда он подошел совсем близко, девушка повернула голову на звук шагов.

“Лаймдота! – воскликнул Лачплесис, - Не сердись на меня за то, что беспокою тебя здесь! Видно, судьбой суждено мне встретить тебя. Случайно увидел я приоткрытую дверь под сводами, спустился по лестнице в большую пещеру и вот оказался здесь, в заколдованном замке. Позволь мне побыть с тобой, посмотреть на чудные древние свитки. Наверное, это тот самый замок, о котором ты мне рассказывала?”

“Замок тот самый, - ответила Лаймдота,- Не знаю, как это я забыла запереть дверь. Без позволения отца здесь никто не должен бывать. Но раз ты уже здесь в сокрытом от людей месте, оставайся, будем вместе читать древние сказания Буртниеку и его прекрасные песни”.

“Ах, как хотел бы я всю свою жизнь с такой подругой провести возле героических сказаний наших предков!”

“Не желай, Лачплесис, ничего поспешно!” – промолвила Лаймдота,- Слова из уст человеческих нередко достигают ушей богов, и неожиданное желание вдруг исполняется. Особенно здесь. Мое будущее счастье связано с заколдованным замком. Последняя дочь из рода Буртниеку суждена тому герою, который проведет здесь ночь и останется в живых. Тогда чары исчезнут, и замок вместе с героем поднимется утром к солнечному свету!”

Лачплесис взял девушку за руку и с жаром сказал: “ Лаймдота, последняя дочь из мудрого славного рода Буртниеку! Здесь в зачарованном замке твоих предков я спрашиваю тебя: хочешь ли ты полюбить сына Лиелвардиса по имени Лачплесис? Тогда почувствую себя готовым к подвигу. Я останусь в замке и разрушу чары”.

Едва слышно ответила Лаймдота: “Да. Мы будем жить вместе и погибнем вместе за наш любимый латышский народ!”

Лачплесис привлек девушку к себе, прижал ее кудрявую голову к своей груди, и два сильных сердца, полные высоких стремлений, соединились, как две сияющие звезды на небосводе.

Тихо плескались волны волшебного озера. Молчаливый месяц разливал свой свет над крышами седого замка Буртниеку. Темные причудливые тени скользили вокруг по заколдованным залам. Они кружились вокруг влюбленной пары. Казалось, поблизости слышится приглушенный смех. Но влюбленные ничего не слышали, для них в мире не существовало больше ничего в этот счастливый миг, который лишь однажды даруется влюбленным. Краткий счастливый миг. Почему ты так быстротечен, почему проходишь, как сон? Подлинный человеческий рай на земле, почему же так скоро изгоняешь своих счастливцев именно тогда, когда вкусили они неземного блаженства, и оставляешь их в горечи и печали на всю жизнь? Но разве такое мгновение в раю не стоит всей жизни? Пусть даже потом долгие годы придется расплачиваться за него.

Пока Лачплесис с Лаймдотой стояли в счастливом забытьи, зло подкрадывалось к ним, готовясь разрушить их хрупкое счастье. За окном в темной глубине озера извивалась черная водяная змея с горящими глазами Спидалы! Она видела все.

Лаймдота опомнилась первой, сказав, что уже поздно, и надо уходить из замка, пока не наступила полночь. Но Лачплесис твердо решил остаться. Никакие уговоры не помогли, и девушка ушла одна.

Близилась полночь. В заколдованном замке стало вдруг страшно холодно, так холодно, что впору было замерзнуть. Лачплесис насобирал каких-то деревянных обломков и разжег огонь в большом очаге. Так, греясь у огня, он стал ждать.

Вдруг по всем залам и комнатам поднялся сильный вихрь, озеро заволновалось, сердитые волны заревели за окнами. Отворилась дверь, и семь черных арапов внесли в покой огромный гроб. В нем лежал уродливого вида детина с зубами, огромными как кирки, и длинными, словно лезвия ножей, когтями. Он лежал, точно мертвый. Но вдруг через какое-то время он шевельнулся, открыл огромные глаза и начал стенать: “ Ах, как мне холодно, как холодно!”

Невольно мурашки побежали по спине Лачплесиса, нестерпимо жутко было слышать такой нечеловеческий голос. Превозмогая непроизвольную дрожь, юноша подкинул дров в огонь. Жарко вспыхнуло высокое пламя, ярко осветив комнату. Лачплесис с невероятной силой схватил безобразное чудище и вытащил его из гроба, проговорив: “Погрейся, нечисть, только не ори здесь противным голосом!” Но тот завыл еще пуще, острыми зубами пытаясь добраться до ушей Лачплесиса, как будто знал, что в ушах у героя вся волшебная сила. Юноша ловко увернулся, подхватил уродливого детину и бросил прямо в жаркое пламя. Опаленный жгучим огнем, тот стал просить о пощаде. Но Лачплесис не выпускал чудище из очага, говоря: “Не уйдешь отсюда, пока замок не поднимется к свету!”

Снова с грохотом распахнулась дверь, и в покой вбежала разъяренная ведьма Спидала в сопровождении все тех же семерых арапов. У всех в руках были раскаленные докрасна вилы. Все разом набросились на Лачплесиса, намереваясь проткнуть его насквозь. Впереди всех наступала Спидала, сверкая страшным огненным взором. Трудно одному выдержать бой со всеми сразу. Тут герой вспомнил о зеркальце, которое подарила ему добрая Стабурадзе. Юноша никогда не расставался с ним. Изловчившись, он быстро выхватил зеркальце и направил прямо в лицо ведьме. Раздался жуткий вой, от которого сотряслись стены древнего замка. Вся нечисть повалилась на пол, и могучий вихрь, словно пыль, унес всех прочь. Постепенно пыльная завеса улетучилась,  угомонился вихрь, и воздух стал необыкновенно свежим. В дальней зале забрезжил свет. Из этого света выступил древний седобородый старец и приветствовал героя: “Сын мой, желаю добра тебе и латышскому народу! Ты одолел нечистую силу, отнял у нее власть над замком Буртниеку. Утром он откроется взорам людским в светлых солнечных лучах. Немеркнущий свет понесет он людям благодаря духовным сокровищам, сосредоточенным  здесь. Среди них и мои законы. Скажи людям, что законы эти ниспосланы  богами. Следуя им, народ будет процветать и никогда не умрет! Я Видуведс. Я создал латышский народ. Сын мой, живи в согласии с богами. А теперь спи спокойно. Мои доченьки навеют тебе сладкие сны!” Чудесный старец, промолвив так, медленно растворился в ровном свечении. Потом вошли три прекрасные девушки, неся в руках небывалой красоты полог, одеяла, камышовые изголовья. Они расстелили постель и пригласили Лачплесиса лечь. Изможденный Лачплесис подошел и лег на приготовленное мягкое ложе. Несказанно нежные, божественные песни тихо зазвучали в ушах юноши. Грудь его легко дышала, веки крепко сомкнулись. Казалось, его постель поднимается вверх  вместе со всем замком, как было предначертано в древних свитках.

На следующее утро изумлению жителей Буртниекй не было конца, ибо увидели они на невесть откуда взявшемся в середине озера острове старинный замок. Лаймдота рассказала отцу, что Лачплесис остался ночевать в заколдованном замке. Буртниекс сразу понял: сбылось предсказание, разрушены чары темных сил, свободен теперь древний замок. Радостный направился он туда вместе с дочерью. Они нашли в зале крепко спавшего героя. Девушка осторожно разбудила его. Открыв глаза, заметил Лачплесис, что сквозь окна струится теплый солнечный свет. Он быстро поднялся, обнял и крепко поцеловал Лаймдоту, сказав : “Теперь ты моя навек, разрушились путы, которые мешали нам соединиться!”

“Да славятся боги и все добрые духи! - воскликнул Буртниекс. - Лаймдота принадлежит только тебе. Вот вам мое отцовское благословение, пусть через ваш союз объединятся два славных рода, которым суждено просвещать и защищать латышский народ!”

С этих пор часто приходили молодые люди в старый замок, читали хранившиеся там бесценные рукописи. Лачплесис только диву давался, насколько хорошо Лаймдота изучила древние свитки, как прекрасно умела говорить о высоких предначертаньях богов, о человеческих судьбах, отлично знала седые преданья о могучих героях.

Однажды вечером они снова сидели вдвоем в старом зале. Лаймдота выбрала один из старинных свитков и сказала: “ Сейчас я прочту тебе о нашем погрузившемся на дно замке, поднятом  тобой к свету.

Далеко на Востоке, за семью большими королевствами вознеслось в небо белое облако, подобное оседланному  могучему коню. На небывалом облачном коне сидел грозный Перконс с кнутом в руке, от ударов которого сверкают молнии, рушатся камни, содрогаются горы и долины, трепещут люди. Обратившись на Восток, Перконс прогрохотал, словно вся земля загудела: “Кто хочет идти со мной и повиноваться моим законам, тех поведу я далеко на закат в новые земли!”

Все стояли молча, трепеща перед суровым богом. Наконец, поднялся род  Буртниеку – крепкие могучие воины, мудрые знатоки древних письмен. Они сказали: “Мы пойдем с тобой, могучий Перконс, будем повиноваться твоему голосу. Веди нас к новой стране!”

Перконс поехал впереди. За ним шагали люди Буртниеку. Путь их лежал далеко на запад. На долгой дороге встречались им дикие свирепые племена, ужасные великаны, огромные огнедышащие драконы и множество всякой нечисти. Всех их одолели отважные воины. Перконс метал смертоносные молнии, воины кололи копьями. Так добрались они до одного западного моря. Лишь только здесь смогли они вздохнуть спокойно, и поселились они у берегов этого моря. Поэтому назвали его “Белым морем” (по-латышски “Балтая юра”). В середине страны выбрали они плодородную долину, где и построили свой замок. Они посеяли ячмень, и Перконс дал им благодатный дождь, Патримпс и Саулите-солнышко дали спелые колосья. Осенью Узиньш дарил им мед, Сыновья бога научили варить пиво. Люди пили и радовались. Юноши брали в жены прекрасных девушек. Множилось их племя в балтийских землях. Приходил Зиедонис (Весна), а за ним Лиго с золотыми гуслями - кокле. Радостные песни звонко раздавались в горах и долинах. То были поистине золотые времена народа Буртниеку.

Но злобный Черт послал Вихрь к Балтийскому морю и велел ему набрать огромное озеро воды и вылить ее на долину Буртниеку. Однажды люди увидели высоко в небе воющий крутящийся вихрь. Один из мудрых жрецов решил поразить вихрь, взял острый трезубец, обошел вокруг вихря и, произнося заклинания, хотел уже поразить его в самое сердце. Другой старец, видя это, воскликнул: “Подожди немного, пока я скажу заклинание для воды. Кажется, вихрь несет с собой целое озеро. Оно упадет на землю, как только вихрь стихнет”. Но не обратил внимания на эти слова первый старец и бросил трезубец в воздух. Вихрь завыл, и в тот же миг вода накрыла землю, наполнила долину, скрыв в бурлящей пучине замок. Тут бы и конец народу, если бы с ним на счастье не оказался веселый красавец Лиго. Лиго начал играть на кокле и петь на дне нового озера. Напевы его были так сладостны, что камни сделались мягкими, земля расступилась и вскоре люди под звуки прекрасных песен Лиго через просторную пещеру вышли наверх к солнечному свету!”

В другой раз Лаймдота читала ему новое сказание:

“ Вначале не было ничего. Без конца вдаль лился тот чудесный свет, из которого создал все вещи – сам без начала и конца, как душа Вселенной, Вечный Бог. Рядом с ним жил другой Дух – это был Черт. Но тогда он был еще во всем послушен Богу, не стал еще на сторону зла. Хотя и тогда уже думал о своей выгоде. Бог задумал создать мир и сказал Черту: “ Ступай на дно топкой пучины, там ты найдешь грязь. Возьми горсть и принеси наверх”. Черт спустился в пучину, как было сказано, нашел грязь. Думая о том, что же Бог сделает с этой грязью, зачерпнул он ее в ладонь и решил на всякий случай оставить себе. Засунул он эту грязь в свой огромный рот. А другую горсть принес Богу. Бог рассеял грязь и воскликнул: “Земля, появись!” Тут грязь превратилась в ровную землю. Но и вторая горсть во рту Черта начала расти. Не в силах ее сдержать, Черт выплюнул ее, и так возникли на ровной земле горы!

Бог взял горсть из своего свечения и рассеял ее со словами: “ Появитесь, Солнце и Месяц!” И тут взошло золотое солнце, засветил над землей серебристый месяц. Солнце и Земля были так прекрасны, что сам Бог полюбил их. И от них появились многочисленные Сыновья Бога и Дочери Солнца. Месяц взял в жены Дочь Солнца, и у них родились дети – тысячи маленьких звездочек. Первые Сыновья Бога были могучи почти так же, как и боги. Они поделили весь мир и стали править каждый своей частью. Перконс со своими пятью статными сыновьями возвели небесный свод, где устроили свои чертоги бессмертные духи. Для Солнца сковали золотых коней, чтобы легко оно проезжало с раннего утра до позднего вечера по всему небосводу, а потом опускалось к морю купать своих коней.

Антримпс пожелал жить в море. Вечером море принимает Солнце, сажает  в золотую ладью и везет его в сторону восхода, где утром оно снова встает над горизонтом.

Патримпс нарядил всю землю в зеленый наряд и вместе с Зиедонисом украсил цветами и золотыми колосьями.

Паколс замостил дорогу к жилищам приходящих душ.

Из-за проделок Черта многое получилось не так, как было сначала. Все камни были мягкие. Бог сказал Черту, чтобы тот не наступал на них, пока камни не станут рыхлой землей. Черту стало очень любопытно, что станется с камнями, если их потоптать. Нашел он несколько больших камней и стал их топтать. В мгновение ока камни сделались твердыми. На берегу Даугавы есть один такой камень, на котором еще и по сей день виден след большой ступни. Люди называют этот камень “Чертова ступня”.

Вначале у деревьев не было ветвей, одни только стволы.

У Черта была коса, которой тот косил себе сено. У Бога было долото, которое сковал ему один из сыновей Перконса. Пока Черт спал, взял Бог его косу и накосил себе кучу сена. Проснулся Черт и подивился, как это Бог долотом да столько сена накосил. Захотел он тоже попробовать косить траву долотом. Трава не скашивалась, бросил тогда Черт долото, и улетело оно к деревьям, расщепило их, и выросли на древесных стволах тонкие ветви.

У Черта было много коров – все безрогие, с круглыми не раздвоенными копытами и с голубоватой шерстью. Бог как-то раз построил коровник. Черт  спросил его: “Кого ты поведешь в хлев, если у тебя вообще нет коров?” Бог ответил на это, что коров добудет. Ночью Бог угнал всех коров из загона Черта в свой новый коровник. Он расщепил коровам копыта, добавил рога, а шерсть выкрасил в разные цвета. На следующее утро Черт собрался вести коров на пастбище, но загон оказался пустым. Побежал Черт, что было мочи, к новому коровнику Бога. А там полным-полно коров. Только все они другие, с раздвоенными копытами, с рогами и все разные, пестрые и бурые, и с белыми пятнами, и всякие.

Захотел Бог создать собаку и сказал Черту: “ Возьми этот посох, ступай на гору, сделай из земли такое животное: с вытянутой мордой, двумя глазами, двумя ушами, с четырьмя лапами, хвостом и шерстью. Ударь посохом три раза, говоря: “Бог тебя создал!” – в тот же миг этот зверь оживет”. Пошел Черт на гору, сделал, как было велено. Ударил он посохом три раза, сказав при этом: “Бог тебя создал!”. Собака встала на ноги и побежала за Богом. Черт тоже захотел себе сделать собаку, но сделал он зверя размером побольше, с более темной шерстью, взял посох и произнес: “Черт тебя создал!”. Но зверь не ожил. В конце концов, Черту пришлось сказать: “ Бог тебя создал!”. Тогда зверь ожил и стал на сильные лапы. У Черта от страха дух занялся. “Ой, волк!”, - закричал он. Волк стремглав побежал в лес.

Наконец, Бог создал человека. Он спустился в прекраснейший край и там из чистой земли сделал человека с одним глазом и ухом, с двумя руками и ногами, сказав так: “Будешь видеть только хорошее, слышать только хорошее и делать другим только добро, идти будешь только правильными путями”.

Бог сделал человеку одну ноздрю в носу и вдохнул через нее жизнь, говоря: “Будь равен богам, поднимись ввысь  вместе с вечным, божественным духом!” Человек начал дышать и заснул первым сладким сном. “Спи до утра, - сказал Бог. - Восходящее солнце разбудит тебя для счастливой жизни!”

Но ночью пришел Черт. Увидев спящего человека, он сделал тому второй глаз и второе ухо, приговаривая при этом: “Будешь видеть зло, будешь слышать зло и делать и добро и зло пополам, будут в тебе две равные половины!” Черт сделал вторую ноздрю и вдохнул в нее свой дух.

На следующее утро с восходом солнца пробудился к жизни человек. Исполненный свободного божественного духа, с высокими помыслами должен был он устремиться к добру. Но то, что вдохнул в него черт, сделало его злобным и завистливым, трусливым и несправедливым.

Видя свое творение испорченным, разгневался Бог и отправил Черта в преисподнюю. Черт наделал там себе нечистых духов и ужасных чудовищ, поднялся с этим войском на землю и начал беспощадную войну против Бога. Все боги и сыновья богов бросились в бой против зла. Закипела битва на земле и в небесах. Завыла буря, Перконс страшно загрохотал, посылая сверкающие молнии, от удара которых рушились горы, а море, поднявшись до небес, покрыло многие земли. В конце страшной битвы одолели боги чертей и злых духов и заключили их в бездне. Но те не унялись. То и дело норовят они выйти наверх, бродят повсюду, ищут души людей, чтобы завлечь их в свои злые сети. Однако, Перконс, завидев злобных врагов своих на земле, мечет в них безжалостные молнии и вновь прогоняет нечисть во мрак бездны”.

Как-то другим вечером Лаймдота снова, взяв в руки старинный свиток, проговорила: “ Лачплесис, послушай, сейчас я прочту тебе из мудрых поучений Видуведса, которые предназначены лишь тем, кто способен понять и принять их”.

Лаймдота развернула свиток и начала чтение:

“ Уходит время, приходит время, но никогда время не исчезает, ибо время – это вечность. Нет вечности вне этого движения времени. У богов, солнца и земли долгое время. Почему же у человека его так мало? Только краткий миг живет человек на земле. Но человечество охватывает безграничное время. Кто сосчитает годы с тех пор, когда первый человек открыл глаза в этом мире? И кто укажет тот день, когда последний из людей закроет глаза? Один человек умирает, целые народы могут погибнуть, но род человеческий будет жить, пока стоит эта земля. Работать для великого бессмертного человечества, поднимать его на более высокий уровень, жить и умереть за него – вот долг каждого человека в этой быстротечной жизни. Как один человек, так и целый народ может стать мудрым и сильным, стать равным богам. Тогда люди перестают верить старым богам. Они выбирают себе новых высших богов, новую чудесную веру, а та, первая, почитается у них суеверием. Здесь большое поле деятельности для друзей человечества: защищать, охранять народы от ошибочных взглядов, что препятствуют свободному развитию духа. Разум народа – божественный разум. Только у самого народа есть право избирать себе вождей. Но если избранные вожди не поступают в согласии с разумом народа, притесняют его, народ вправе выбрать себе новых вождей.

Приверженцы свободы тут найдут применение своим силам. Надо будет народам предложить новые правильные законы, которые защитят жизнь и имущество честных людей. Исчезнет вековая ненависть между людьми, если признают они свои природные права. Огромное поле деятельности у тех, кого одарила природа разумом светлым. Идти и исследовать, постепенно приподнимать туманную завесу седой старины. Ибо, изучая свое прошлое, народы смогут изменить свое настоящее и построить счастливое будущее. Работая во имя высокой человеческой цели, такие люди добудут себе честь и славу, и память о них не покинет сердца соотечественников, а дух их вечно будет пребывать в светлых небесных покоях среди сыновей богов!”

Лаймдота замолкла. Она свернула свиток и положила его на полку рядом с другими, проговорив: “ Много еще мудрых поучений находится здесь, среди покрытых пылью свитков. Чтобы прочитать их все, понадобится много лет. Может быть, когда-нибудь наши славные соплеменники вынесут их на солнечный свет, стряхнут пыль, и станут известны всему народу мудрость, знания и сказания прошлого!”

* * *

Пришло время Душ Предков. Лаймдота весь день хлопотала по хозяйству, готовя пиршество. Этой ночью Буртниекс пожелал по обычаю угостить души своих любимых, с которыми его разлучила смерть. Лачплесис и Кокнесис тоже работали: в большой риге они чистили печь, подметали пол. Потом все помещения украсили дубовыми ветвями, мелкой хвоей и белым песком посыпали полы. Рига всегда была любимым местом обитания  домашних духов: в подпечье жили гномы, за печкой - Домовой. У злых соседей на крыше риги частенько появлялся ужасный дракон. Зимой, когда обмолот жита закончен, в пустых ригах по ночам собиралась всякая нечисть и привидения.

Но в эту ночь всем домашним обитателям нужно было уйти из риги, оставить место духам умерших предков. Лачплесис и Кокнесис, наведя порядок в риге, принесли туда столы и камышовые кресла. Лаймдота накрыла столы белыми льняными скатертями, поставила теплые лепешки, молоко и мед. Принесла и мясные блюда. Буртниекс раскрыл настежь все окна, приставив к ним с обеих сторон доски, чтобы духам легче было попасть внутрь.

Немного позднее все обитатели замка собрались в риге, и Лаймдота вместе с другими девушками поставила под столы корзины и положила тонко начесанный лен. После того девушки запели:

“ Аугшлеците, Землеците,

К нам в корзинку закатись,

К нам в корзинку закатись,

В креслице свое садись!

Входи с миром, Мати Духов,

В ригу моего отца,

Пусть не будет ни следочка,

На рассыпанном песочке.

Просим милости, Мать Духов,

Угощения отведай,

Угощения отведай,

От беды меня храни;

От беды меня храни,

На земле пока живу,

На земле пока живу,

Добра молодца люблю!”

Стало совсем темно. Зажгли лучины и факелы. Все оставались вместе до полуночи, пока Буртниекс не сказал: “ Дети, ступайте спать и не шумите, дайте мне побыть одному в ожидании теней умерших!”. Все молча разошлись, каждый в свою спальню, стараясь не потревожить торжественной тишины этой особенной ночи.

Утром Буртниекс и Лачплесис ждали прихода Лаймдоты, которая должна была принести им еду из риги. Они по обычаю собирались отведать пищи, освященной  духами предков. Задумчивость не сходила с лица Буртниекса, уже долго сидевшего молча. Наконец он произнес: “Сын мой, этой ночью, когда нас посетили духи, я заметил нехорошие знаменья, сулящие нам и нашему краю времена бедствий. Твоя судьба и Лаймдоты также связаны с этим. Да избавят вас Перконс и боги от грозящей опасности и выведут на светлый путь! Но где же наша Лаймдота? Посмотри, может быть, она еще не встала!”

Лачплесис нашел двери светлицы Лаймдоты запертыми. Он позвал, но никто не откликнулся. Юноша вернулся и сказал, что Лаймдота, наверно, куда-то вышла. Постепенно беспокойство стало овладевать мужчинами. Они стали расспрашивать всех обитателей замка, не видел ли кто девушку. Никто ничего о ней знал. Буртниекс и Лачплесис взломали дверь в комнату Лаймдоты. Все в комнате было в порядке. Кровать стояла заправленная, видно, Лаймдота не приходила сюда ночевать. Тут уж настоящий страх охватил всех. Выбежали мужчины из замка искать в окрестностях. Да только напрасно. Никто в округе не видел Лаймдоту. Кокнесиса тоже не оказалось в замке. Оба они пропали. Потрясенный, возвратился Буртниекс в замок после безуспешных поисков дочери. “Сын, - обратился он к Лачплесису. - Богам угодно послать нам тяжелое испытание. Горевать понапрасну не годится. Думается мне, что Лаймдота попалась в сети чьих-то недобрых замыслов. Только стремительная погоня может помочь. Позови моих воинов, скачите вслед злодеям, может быть, вам удастся нагнать их!”

Лачплесис ответил: “Не так, дорогой дядюшка! Твои люди пусть отправляются сами на поиски. Меня же они только задержат. Поеду один и клятвенно обещаю тебе найти Лаймдоту и привести в замок Буртниеку. Или никто больше здесь не увидит Лачплесиса!”

Герой быстро снарядился в дорогу, и, попрощавшись с опечаленным Буртниексом, оставил замок, где суждено ему было вкусить столь краткий миг счастья.

* * *

В Турайдском замке сидели в большом доме трое мужчин, ведя дружескую беседу. Двое из них были святоши Кангарс и Дитерих, третий был знаменитый вождь Каупа. Хитрому немецкому священнику быстро удалось завлечь страстного правителя ливов в свои искусные сети. Вначале он много рассказывал вождю о немецкой земле, о мудрости немцев, об их искусстве, о славных народных героях и о вере, которая только одна подлинно святая, и которая сулит душе человека после смерти небесные радости. Дальше рассказывал Дитерих о Святом престоле, о папе в далеком Риме, который с помощью рыцарских орденов желает распространить свет веры всем народам в мире.

Дитериху помогал Кангарс, и дело зашло так далеко, что Каупа действительно стал сомневаться в истинности веры отцов. Теперь Дитрих сообщил, что из Немецкой земли пришел большой корабль. Немецкие люди хотят поселиться в здешних краях и построить новый город на берегу Даугавы при впадении реки Ридзине. Торговый город смог бы принести немало выгод всей Балтии, если, конечно, Каупа пожелает этого.

Дитерих торжественно зачитал письмо от самого папы римского, посылавшего лично Каупе свое благословение и приглашение приехать в Рим. Тут же Дитерих добавил, что Каупа мог бы своими собственными глазами увидеть чудесную Германию, а дружба с папой принесет ему честь и славу.

В сердце Каупы поднялось страстное желание увидеть славную Германию, принять почести от самого римского папы. Поэтому пообещал он немцам разрешить постройку нового города. Сам же, не откладывая, решил  поплыть на этом большом корабле в немецкую землю. Дитерих вызвался сопровождать ливского вождя к Святому престолу. На день после Ночи умерших предков назначили они срок отплытия. Расставаясь, Кангарс пообещал ожидать их возле устья Ридзене.

В тот день на берегу собралась большая толпа любопытных. Немецкий корабль готовился к отплытию. Распустив паруса, едва заметно покачивался он на медленных волнах Даугавы. Товары, привезенные из Германии, были быстро обменены на местные. Те же немцы, что остались, уговаривались с ливами и латышами о помощи в строительстве нового города. Вскоре появился вождь Каупа в сопровождении Дитериха. Они направились к кораблю. Народ шумно приветствовал вождя. С палубы Каупа обратился к подданным:

“Дорогие мои соплеменники, столько чудес мне было рассказано о прекрасной и богатой Германии, что подумал я заключить с немцами дружбу и разрешить им построить город на нашей земле, благодаря которому и у нас откроются новые источники торговли, приумножатся богатства, и расцветет наша родина. Чтобы полностью быть уверенным, еду я в Немецкую землю, обещая рассказать вам обо всем, что видел и узнал, и о том, как нам поступать дальше на благо нашего народа. Живите же здесь с немцами в дружбе!”

 “Да здравствует Каупа! Да здравствуют новые соседи, которые с добрыми помыслами желают нашей дружбы!” - так люди ответили на слова правителя.

Корабль на полных парусах поплыл в сторону моря, с каждой минутой уменьшаясь в размерах. Собравшиеся на берегу размахивали шапками, глядя вслед удалявшемуся кораблю. Благочестивый святоша Кангарс не поехал с Каупой. Он-то прекрасно знал, для чего немцы ищут дружбы ливского правителя.

Но был и еще кто-то, кому хорошо были известны их недобрые намерения.

 “Лачплесис - победитель великана приехал!” - закричали в толпе. Люди расступились, давая место Лачплесису, на полном скаку осадившего взмыленного коня. Спрыгнув на землю, он бросился к Кангарсу: “Отвечай, старый негодяй, где Лаймдота, дочь Буртниекса? Или мой меч изрубит тебя на куски! Прекрасно знаю, без твоих злобных замыслов здесь не обошлось. Ты виновен в ее исчезновении!” Пока Кангарс, дрожа от страха, собирался с мыслями для ответа, Спидала указала рукой в сторону горизонта, где маленькой точкой виднелся немецкий корабль, и ехидно произнесла: “ Вон она! Уезжает в Германию с немецкими молодцами!”

“Мошенники, негодяи, убийцы!” - воскликул в ярости юноша. - “Люди, не слушайте этих обманщиков. Я их знаю! Святоша Кангарс и Спидала слуги нечисти, готовые  ради своей выгоды предать веру отцов и народ! Не верьте этим лицемерным пришельцам, если вам мила свобода и боги предков!”

Пока люди в изумлении слушали эти ужасные обвинения, Кангарс, наконец, пришел в себя. В этот опасный момент вся его добрая слава благочестивого отшельника могла пойти прахом. Изо всех сил изображая негодование, Кангарс обратился к Лачплесису: “Юный герой, за твои обвинения я должен был бы призвать на тебя страшную кару Перконса, если бы я не знал, что и сам я жестоко обманут и одурачен. За народ наш ответит Каупа, который для того и поехал в Немецкую землю, чтобы своими собственными глазами увидеть, можем ли мы дальше доверять этим чужакам.

Ответ на другое твое обвинение и так ясен. Лаймдота вовсе не была насильно увезена злодеями. Ее увез Кокнесис. Он заранее знал, что Каупа хочет отправиться в далекое путешествие и возьмет с собой несколько юношей из своего замка, которые будут учиться в Германии. Кокнесис тоже вызвался поехать, желая овладеть мудростью немцев. Они выбрали удобный момент, Ночь предков, чтобы незаметно покинуть замок Буртниеку и отправиться в далекую Германию. Ступай с миром, славный герой, Лаймдота никогда не любила тебя по-настоящему. Она ценила твое мужество, гордилась твоими подвигами и не хотела огорчать такого знаменитого героя, отвергнув твою любовь. Но сердцу не прикажешь. Теперь Лаймдота совершенно счастлива в объятиях своего любимого!”

Словно громом пораженный, слушал Лачплесис слова Кангарса. Бледный как смерть, медленно опустил он руку с мечом, занесенную над лицемером. Невыразимой болью наполнилось его сердце впервые в жизни. Кокнесис, его верный друг, оказался таким вероломным предателем. Лаймдота, за которую готов был герой отдать хоть сто жизней – неверна ему. Разве это возможно? И хотя не поверил юноша словам Кангарса, не мог он найти другой причины. Зачем Кокнесис и Лаймдота вдвоем тайно покинули замок? Нехорошие думы и раньше приходили ему в голову, но юноша гнал их от себя. Теперь, когда Каупа отправился в далекую Германию, все представилось ему в ином свете. Но не было у Лачплесиса причин сомневаться в славном Каупе. Поэтому он сказал, обращаясь к Кангарсу и Спидале: “Не верю я, что вы здесь не при чем. Однако подожду, пока Каупа не вернется домой. А придет еще какой-нибудь корабль, отвезет ему весточку. Берегитесь же вы, подлые обманщики, если неправду сказали!”

Не глядя ни на кого, Лачплесис вскочил на коня, и поехал прочь вдоль берега Даугавы. Адская радость засветилась в глазах Спидалы. Наконец-то удалось то, чего так долго она желала. Теперь жизнь Лачплесиса стала горше смерти! В глубокой печали подъехал герой к воротам отцовского замка Лиелварде. Радостно приветствовал его отец, но, взглянув в бледное лицо сына, увидел, как тот несчастен. “Что произошло?”- спросил Лиелвардис. Лачплесис поведал отцу обо всем. Лиелвардис сказал: “Не отчаивайся раньше времени, сын мой! Не теряй надежды. Пути Отца судеб причудливы. Поэтому, хотя все свидетельствует против нее, Лаймдота, возможно, ни в чем не виновата, и любит только тебя и только тебе одному верна”.

Лачплесиса немного успокоили сердечные слова отца. Он послал гонца к старому Буртниексу с письмом, в котором рассказал все, что знал о Лаймдоте. Сам он остался пожить у отца в Лиелварде. Между тем, тоска и печаль снова стали одолевать сердце юноши. Одиноко бродил он целыми днями по высоким берегам Даугавы, жалуясь белым речным волнам на свое горе. Вместе с волнами желал он уплыть далеко в море, бороться с северными ветрами, видеть дочерей Зиемелиса-Северного ветра. Может быть, дочь Зиемелиса, благородная, как северное сияние, остудит горячую голову юноши, излечит щемящую тоску в груди героя.

Так думал юноша и от всей души желал этого. И вот однажды он исчез из Лиелварде. Никто его не видел, и никто не знал, куда делся славный герой.