ОШИБКА ПОЛОЦКОГО КНЯЗЯ

Король Руссии из Полоцка имел обыкновение время от времени собирать дань с этих ливов.

Арнольд фон Любек Chronica Slavorum ⁽²⁾

Тяжело скрипели уключины. Гребцы старались изо всех сил. Корабль медленно шел вверх по реке. Мимо тянулись пустынные берега, поросшие кустарником. Судно было нагружено товарами из немецких земель, которые купцы везли на продажу в Полоцк. Немецкие гости оживленно разговаривали, обсуждая возможности торговли у русских и предвкушая грядущие барыши. Между ними находился немолодой седовласый человек, одеяние которого выдавало в нем монаха-августинца. Погруженный в себя, он молча разглядывал речной пейзаж. Чужие берега, чужая земля. Монаху вспомнилась Зегебергская обитель в Хольштейне, где он провел немало лет. Там было хорошо, но что-то не давало душе Мейнхарда покоя. Много слышал он о крестовых походах, когда рыцари и священники несли веру Христову в далекие языческие края, и тоже втайне мечтал о подвигах во славу божью. Когда от купцов узнал он о неведомом крае, в котором обитают темные язычники – ливы⁽³⁾, захотелось ему отправиться туда и заронить семена благой веры в души язычников. Архиепископ бременский дал Мейнхарду свое благословение, и он на купеческом корабле отплыл на Готланд⁽⁴⁾. Там усердный монах прожил некоторое время, проводя службы для немецких купцов. Времени даром он не терял и разузнал все о ливском крае, куда часто наведывались купцы. Много лет назад страшная буря занесла купеческий корабль в устье Двины. Тамошние ливы напали на чужеземцев. Но у немецких купцов были хорошие воины для охраны. Арбалетчики пускали свои смертоносные стрелы, поражая ливских воинов. После неудачного набега, местные вожди заключили с пришельцами мир. Началась торговля. Она была столь ошеломляюще выгодной, что многие купцы, презрев опасности пути, каждый год снаряжали свои корабли в этот край. Монах узнал, что ливы жили по берегу моря  и в низовьях рек. Ловили рыбу, занимались бортничеством, веря в своих богов, олицетворявших суровую природу, и не различая добра и зла. Узнал Мейнхард также и о том, что дань ливы платят полоцкому князю, город которого располагался в верховьях Двины. Сметливый и деятельный монах решил первым делом отправиться ко двору полоцкого князя, чтобы получить от него разрешение на проповедь христианства среди язычников. Главный корабельщик подошел и тронул монаха за плечо:

- Почтенный Мейнхард, скоро мы будем на месте. Уже видны башни Полоцка.

Мейнхард очнулся от охвативших его раздумий и встал, держась руками за борт. Местность вокруг уже не выглядела пустынной. Вдоль берега виднелись деревянные дома, частоколы. На воде качались челны и большие ладьи. А впереди высились купола соборов и укрепления Полоцка. Через некоторое время корабль причалил к берегу ввиду крепостной стены. Купцы начали руководить выгрузкой товара, а Мейнхард с несколькими купцами пошел в город. Многолюдье на улицах, белокаменные церкви и высокие деревянные терема, поразили воображение Мейнхарда. Хотя в то время солнце полоцкого княжества уже клонилось к закату, город все же выглядел еще достаточно большим и богатым. Некогда могущественное княжество уже начало дробиться на уделы. От Полоцка откололись Витебское и Минское княжества. Кровопролитные воины с Киевом ослабили полочан. Но немцы, бывавшие здесь, по-прежнему считали Владимира⁽⁵⁾, правившего Полоцком, королем, властителем всех земель вдоль Двины до самого Варяжского моря. На Двине, в землях соседних леттов⁽⁶⁾, были еще два княжества, зависимых от Полоцка, Ерсика и Кукейнос⁽⁷⁾, управляемые русскими князьями. Немецкие купцы попросили аудиенции у князя, и им сообщили, что завтра поутру они должны прийти на княжий двор.

На утро князь принял их в своих палатах, сидя на троне, по бокам которого стояли воины в кольчугах и с копьями, а также толпились ближние бояре и дружинники. Владимир был в хорошем настроении. Он принял от купцов дары, пожелав им удачного торга в городе. После того, как купцы поблагодарили князя, вперед выступил Мейнхард. Купеческий толмач начал переводить:

- Досточтимый король, я – каноник Мейнхард, из духовного ордена блаженного Августина, имею к тебе нижайшую просьбу.

Владимир кивнул головой и сказал толмачу:

-  Пусть священник говорит дальше.

-  Под твоей рукой в устье Двины и по берегу моря живут ливы. Они до сих пор обретаются в язычестве, и это наполняет мое сердце печалью. Ведь столько заблудших душ не ведают света истинной христианской веры.

Князь Владимир, усмехнувшись, наклонился вперед:

- Ну, так что же? Мне тоже известно об этом. Ливы до сих пор иногда приносят человеческие жертвы, чтобы урожай был хорошим.

Мейнхард сделал еще шаг по направлению к князю:

-  Вот это меня и заботит. В пределах твоего королевства до сих пор живут язычники. Это странно для христианского государя.

Владимир заметил:

-  У нас забот достаточно. А язычников я не неволю. Главное, чтобы дань исправно платили.

Действительно, реально власть полоцкого князя распространялась лишь на Ерсику и Кукейнос. А до обширного края ниже по Двине просто руки не доходили. Княжество терпело поражения от других русских князей, да воевало с литовцами, которые беспрестанно устраивали набеги на княжеские земли. Приморские ливы с их язычеством мало заботили князя Владимира. Но Мейнхард, склонив голову, спросил:

- Разве король Полоцка не скорбит о заблудших душах?

- Полно, в чем просьба твоя, святой отец?

- Я прошу милостивого разрешения на проповедь христианского учения среди ливов. Я смиренный монах, и прибыл сюда с единственной целью, ради Господа нашего проповедовать слово Божье.

- Это дело святое и богоугодное. Позволяю тебе, почтенный священник, проповедовать у ливов. Никто не смеет чинить тебе препятствий.  Завтра тебе предоставят грамоту с моей печатью.

Мейнхард очень обрадовался разрешению, полученному от князя. Его деятельная натура стремилась поскорее начать дело просвещения в ливском краю. Получив дары и разрешение полоцкого князя, Мейнхард на первом же корабле спустился к устью Двины и начал крестить язычников.

* * *

Так началась энергичная и планомерная немецкая колонизация Ливонии⁽⁸⁾. Мейнхард, поселившись среди ливов, обещал построить каменные замки для защиты от вражеских набегов, если все ливы примут крещение. Он пригласил каменотесов и рабочих с Готланда и  в 1186 году основал первую христианскую церковь и укрепленный замок в Икшкиле⁽⁹⁾. Это была первая каменная постройка в Ливонии. В тот же год соседние земгалы⁽¹⁰⁾, не знавшие каменного строения, большим отрядом подступили к замку. Думая, что камни в башнях ничем не скреплены между собой, они привезли с собой крепкие канаты и хотели обвязать башни  у основания, чтобы развалить их и сбросить в Даугаву⁽¹¹⁾. Но немецкие стрелки нанесли земгалам большой урон, и тем пришлось уйти.

В том же, 1186 году, бременский архиепископ Хартвиг II посвятил Мейнхарда в епископский сан. А в 1188 году сам римский папа Клемент III утвердил создание Икшкильского епископства (episcopatus Ixscolanensis) в составе Бременского архиепископства. Немцы стали активно закрепляться в новых землях. Был построен замок в Гольме⁽¹²⁾.

Полоцкий князь совершил ошибку, предоставив Мейнхарду право проповеди в землях ливов, формально принадлежавших княжеству. Хотя ливы жили на самых окраинах его владений, и речь может идти о ливском крае лишь как о сфере влияния Полоцка, все признавали за полоцкими князьями номинальную власть над этим краем. Князь Владимир и не думал, что вскоре последует за прибытием первых немецких миссионеров. Он, видимо, справедливо считал, что миссионерская деятельность – дело благое, но не предполагал такой кипучей энергии со стороны священнослужителей. В то время, когда Мейнхард появился при дворе полоцкого князя, еще не так много времени прошло с момента разделения церквей на католичество и православие. Еще не было непримиримости между двумя ветвями единой веры. Неудивительно, что для Владимира, занятого своими проблемами, не было большой разницы между христианскими священнослужителями. К тому же, какой вред мог принести миссионер на такой далекой окраине его владений? А вслед за первым епископом, пришел другой, затем третий, которые привели с собой крестоносных рыцарей.

Осознал ли Владимир Полоцкий свою ошибку, в результате которой Полоцкое княжество лишилось своих уделов Ерсики и Кукейноса, полностью утратив свое влияние в Ливонии? Подобную ошибку допустил много позднее польский князь Конрад Мазовецкий, пригласив Тевтонский орден для борьбы с пруссами⁽¹³⁾ и получив в результате сильного и опасного врага. Известно только, что примерно через семнадцать лет, в 1203 году полоцкий князь вторгся в Ливонию со своим войском. В намерения его входило, видимо, взять с ливов дань, которую те давно перестали платить. Теперь сделать это было непросто. В ливских землях выросли крепкие каменные замки, которые, наряду с ливами, защищали немецкие латники. С полоцким князем выступил и удельный князь Ерсики Всеволод, который опустошал окрестности молодой крепости Риги.

Хроника Генриха Латвийского рассказывает:

В то же лето внезапно явился в Ливонию король полоцкий с войском и осадил замок Икесколу. Ливы, не имевшие доспехов, не посмели сопротивляться и обещали дать ему денег. Получив деньги, король прекратил осаду. Между тем тевтоны, посланные епископом с самострелами и оружием, заняли замок Гольм и, когда пришел король, чтобы осадить и этот замок, они переранили у него множество коней и обратили в бегство русских, не решившихся под обстрелом переправиться через Двину. Король Герцикэ (Gercike), подойдя к Риге с литовцами, угнал скот горожан, бывший на пастбищах, захватил двух священников, Иоанна из Вехты и Вольхарда из Гарпштедта (Нarpenstede), рубивших с пилигримами лес у Древней Гoры, а Теодориха Брудегама, погнавшегося за ним с горожанами, убил.⁽¹⁴⁾

Стало ясно, что Ливония выходит из сферы влияния Полоцка. Полоцкое княжество сделалось одним из главных противников Риги. Оказавшись перед лицом нового сильного врага, Владимир Полоцкий устраивал походы в Ливонию. Так в 1206 году, когда в округе против немцев восстали ливы, они дали знать полоцкому князю, что выступят с ним вместе, если он вступит с войском в их край. В этом походе войска Владимира опустошили весь край, осадили замок Гольм, но до Риги так и не дошли.  Позднее в 1210 году, Владимир все же добился договора с Ригой, по которому ливы должны были платить традиционную дань, или епископ рижский должен был платить за них. Но прошло всего два года, и Полоцк должен был отказаться от прежних претензий на Ливонию. Только тогда, лишившись многих земель и уделов, князь Владимир наверняка пожалел о том, что когда-то много лет назад предоставил смиренному монаху право проповедовать слово Божье в своих владениях.