ЕПИСКОП АЛЬБЕРТ

Es uzkāpu kalniņā,

Pašā kalna galiņā;

Ieraudzīju Rīgas pili

Ar visiem vāciešiem.

На пригорок я взошла

На макушечку холма;

Увидала Рижский замок,

Весь он полон немцами.

(Латышская народная песня)

С прибытием  в древний край ливов этого человека в корне меняется жизнь всех окрестных народов. В лице Альберта и его воинов на историческую сцену Балтии выходит новая сила. Немецкие колонисты расширили свое присутствие в Ливонии. Альберт – уже третий епископ, посылаемый в неведомые балтийские края. Усилия двух первых  священников Мейнхарда и Бертольда не увенчались сколько-нибудь выдающимися успехами в обращении темных языческих душ к Христу. Но Альберт фон Буксхёвден знал, как закрепиться в новой земле. У него был план, который он претворял в жизнь со всей энергией. Именно Альберту обязана современная Рига своим появлением на карте европейских городов.

В хронике записано под 1201 годом: «На третий год своего посвящения епископ, оставив заложников в Тевтонии, возвратился в Ливонию с пилигримами, каких сумел собрать, и в то же лето построен был город Рига на обширном поле, при котором можно было устроить корабельную гавань».⁽¹⁸⁾

Что касается заложников, то речь идет о тогдашней  дипломатической практике. Альберт, собрав  старейшин ливов, захватил их и силой вынудил  заключить с немцами договор и предоставить место для нового немецкого города. В подкрепление «дружбы» епископ  распорядился отобрать сыновей  «лучших людей» в заложники и увез их в Германию. Ливам ничего не оставалось, как принять условия немцев и указать место для строительства города. Так появилась Рига.

Всю свою жизнь в качестве епископа Альберт провел в пути. Кажется, в начале 13 века предпринимать такие  далекие путешествия - просто безумие. Но на самом деле Средние века – очень мобильные времена. Весь феодальный мир в движении. Путешествия, паломничество, миграции и, наконец, крестовые походы. В Риге отделенная от Германии бурными морями горстка воинственных пилигримов в окружении враждебных язычников нуждалась в постоянном подкреплении извне.

План епископа Альберта состоял в том, чтобы закрепиться в новых землях, обеспечив постоянный приток новых сил. А затем, по мере накопления сил, проводить последовательную экспансию в Балтии.

Итак, епископ начинает челночные поездки в Германию. Это происходит каждые два года. В немецких землях он передвигается от города к городу и агитирует  рыцарей  и  разного рода мастеров принять участие в богоугодном начинании. Альберт - искушенный дипломат. Он ведет переговоры с королями Германии и Дании, с немецкими и готландскими купцами из Висбю, отмечая несомненные выгоды предприятия. Но самое главное – это идейная основа. А она более чем солидная. Альберту удается добиться того, что в 1199 году особой буллой Римский папа Иннокентий III объявляет крестовый поход против язычников Балтии. Поддержка Римской церкви обеспечена. Всем, кто принимает участие в походе и хотя бы один год проведет в новых землях, гарантировано отпущение грехов. Так Альберт получает из рук самого папы карт-бланш на завоевание язычников. Только заручившись всесторонней поддержкой и основательно подготовившись, епископ на 23 кораблях отправился  в землю ливов.

Завоеванные крестоносцами владения Альберт назвал Terra Mariana (Земля Девы Марии). Всего четырнадцать раз предпринимал он трудное плавание от берегов Даугавы в далекую Германию. Пополнять ряды крестоносцев стало для него и его детища - Риги жизненной необходимостью. Получилось нечто вроде «вахтового метода» в завоевании язычников. «Служба во отпущение грехов» для многих заканчивалась через год. Очистив себя от прошлых преступлений, крестоносцы возвращались на родину. На их место заступали другие, зачастую отпетые разбойники и авантюристы, (такие как некий Бернард, который “в своей стране был виновником многих битв, пожаров и грабежей”), привезенные епископом из Германии.  Желающие отправиться с епископом  всегда находились. Ведь кроме получения амнистии можно было поправить свое материальное положение.

Искусный политик,  Альберт вел свою линию, сообразуясь с обстановкой и используя все силы. Эти силы,  вовлеченные в круг ливонской политики,  были многочисленны и многообразны: Римская церковь, германские феодалы, русские князья, датчане, шведы, орден меченосцев и вожди местных народов.

Альберт отправлял послов с дарами к князю полоцкому Владимиру, уверял его в неизменном дружелюбии и в том, что помыслы его состоят лишь в распространении христианства среди язычников. Н.М. Карамзин писал о нем: «Альберт говорил как христианин, а действовал как политик: умножал число воинов, строил крепости, хотел и духовного и мирского господства». Как мы уже писали, епископ рижский вынужден был считаться с влиянием Полоцка в Ливонии. Полоцкое войско постоянно угрожало Риге. Чтобы выиграть время и развязать себе руки для военных действий в краю эстов, епископ даже обязался платить за ливов дань Полоцку. Через пару лет, в 1212 году, у замка Ерсика состоялась личная встреча полоцкого князя Владимира и епископа Альберта. Альберт привел с собой своих людей, латгалов и ливов. Даже немецкие купцы, прибывшие с Альбертом,  все были одеты в тяжелые доспехи, демонстрируя, таким образом, свою силу. Переговоры не были легкими. Владимир пытался  уговорить епископа отказаться от крещения ливов. Он говорил, что ливы являются подданными Полоцка, и только полоцкий князь может решать, крестить их, или оставить некрещеными. Епископа возмутило то, что русские князья, покоряя народы, не заботятся об обращении их в христианскую веру. Альберт настаивал на том, что больше надлежит повиноваться богу, чем людям, и отказался пренебречь делом проповеди. Выйдя из себя, полоцкий князь вывел в поле свое войско и двинулся на немцев, устрашая их. Люди епископа, орденские рыцари и купцы в доспехах выстроились для боя. Среди епископского войска был князь Владимир, изгнанный из Пскова. Он взял на себя роль посредника в последних переговорах перед битвой. Думается, полоцкого князя убедили не столько доводы Владимира и епископских священников, сколько многочисленность и решительный настрой тяжеловооруженных рыцарей. Владимир убедился, что у него не хватит сил одолеть рыцарскую мощь, и отказался от боя. Мало того, по свидетельству летописца, он “предоставил  господину епископу всю Ливонию безданно, чтобы укрепился между ними вечный мир, как против литовцев, так и против других язычников, а купцам был всегда открыт свободный путь по Двине”⁽¹⁹⁾.  Известно, что такой мир не устроил Владимира Полоцкого, и в 1216 году он снарядил корабли и собрал большое войско для похода на Ригу. Но неожиданная смерть помешала князю осуществить свой замысел и обрушиться на Ливонию.

Что касается мирского господства, то после одной из агитационных поездок по Саксонии и Вестфалии Альберт действительно сумел добиться того, чтобы Ливония или Земля Святой Марии сделалась частью Германской империи. Он поклонился Ливонией  королю Филиппу, и сам получил из его рук  титул германского князя.

Чтобы закрепиться на завоеванных землях, Альберту необходимо было иметь в руках инструмент в виде постоянной обученной военной силы. Своих рыцарей у епископа было немного. Они осели в Ливонии на правах “служилых людей”  епископа, получая за службу в лен замки и земли. Так, например, рыцарь Конрад фон Мейндорп получил от епископа в лен замок Икшкиле и земли вокруг него. Такие  ленники (Lehnträger), получившие возможность сражаться не только за веру, но и за свою кровную собственность, и составили в будущем основу ливонского рыцарства. Это были светские рыцари, в отличие от братьев ордена Меча. Потомки  упомянутого рыцаря Конрада из Икшкиле (по –немецки Юкскюль (Üxküll), осевшие в Ливонии, в последствии изменили свою фамилию на Юкскюль. Другая ветвь потомков Конрада стала именоваться Юкскюль фон Мейендорфф. Представители этой ветви были возведены в баронское сословие в1679. Еще одна ветвь потомков Конрада, известная под фамилией Гюлденбанд, получила титул баронов в 1648 году.⁽²⁰⁾ Но большинство пилигримов отправлялось после служения в течение года домой. Поэтому возникла идея на завоеванных землях основать военно-духовную организацию, подобную тем рыцарским орденам, что крестоносцы уже имели на Востоке. Наиболее известным военным орденом тогда был орден Храма или орден тамплиеров, который вел вечный бой с сарацинами в королевстве Иерусалимском. С  позволения епископа Альберта в Риге возник орден по образцу тамплиеров - «Братья Меча» или меченосцы. Альберт хотел сделать его орудием своей политики.  Ведь братья ордена постоянно жили в своих замках - монастырях и в любой момент могли выступить в поход против язычников. Но Орден быстро вырвался из-под опеки епископа и заявил о себе как о самостоятельной силе.

Разногласия епископа и ордена начались из-за раздела завоеванных земель. Братья потребовали свою долю, отдельно от епископских владений, подчиненных Риге. Под натиском меченосцев Альберт соглашается выделить одну треть всех  вновь обретенных церковью земель. Но этого мало. Хотя обстоятельства вынуждают меченосцев и епископа часто действовать заодно, все же глухая вражда между ними не прекращается. Орден интригует против Альберта перед германским императором и Римским папой. Император вопреки епископу признает за орденом безусловные права на завоеванные земли эстов. Когда епископ предлагает поделить Эстонию, то орден уже предлагает ему лишь одну треть владений.

Непростые отношения были у Рижского епископства с Данией. Неизвестно, что обещал Альберт королю перед началом  христианизации Ливонии. Однако датчане претендовали на то, чтобы Ливония признала свою зависимость от Дании. Особенно обострились эти отношения в связи с завоеванием Эстонии. Король Вальдемар II воспринял обращение епископа Альберта за помощью, как  уступку Эстонии Дании. В 1219 году датские войска захватили древний замок эстов Линданисе и назвали его Реваль. Эсты же именовали город по-своему: Датский город (Taani linna), в наше время Таллинн. Скрытая борьба с  датчанами не прекращалась ни на минуту. Несмотря на то, что речь шла о единоверцах, возмущенный епископский хронист писал:

«Датчане же, стремясь занять эту, соседнюю с ними землю, отправили своих священников как бы на чужую жатву. Они окрестили некоторые деревни, а в другие, куда сами не могли сразу поспеть, послали своих людей, велели поставить по всем большим деревням большие деревянные кресты, рассылали через поселян святую воду, приказывая окропить женщин и детей, и таким образом пытались опередить рижан, чтобы всю страну подчинить власти датского короля» ⁽²¹⁾.

Этот небольшой отрывок из хроники очень показателен. Сомневаться в правдивости этих слов не приходится. Такая гонка священников за скорейшее обращение местных язычников в христианство на деле превратилась в  скоростную колонизацию края. Принятие крещения все расценивали как принятие господства над  новообращенными.

Но, оказалось, что датчанам без поддержки немецких рыцарей и епископа Альберта все-таки было не обойтись. Внутренние события в Дании помешали датчанам установить господство над всей Ливонией, которое епископу Альберту пришлось признать на словах. Говоря о том, что датчане пришли “на чужую жатву”, рижский хронист не учитывал, что русские князья тоже считали земли эстов и латгалов своей жатвой. Так, в 1212 году Мстислав Новгородский, поручив охранять Великие Луки своему брату, князю Владимиру Псковскому, сам ходил с войском на западные берега Чудского озера собирать дань и смирять непокорных эстов. Его войска осадили крепость Оденпе (Медвежью Голову), и князь взял с жителей большую контрибуцию. Он также крестил некоторых эстов и обещал прислать своих священников. Но миссионеры епископа Альберта оказались более проворными и последовательными, без устали распространяя латинскую веру среди эстов.

Шведы также попытались поучаствовать в дележе прибалтийских земель. Еще раньше, в эпоху викингов, они пытались закрепиться в Курсе. Но курши разрушили их крепости. В правление епископа Альберта шведы высадились в Эстонии с теми же намерениями, что и датчане. Но и здесь их ждала неудача. Эсты осадили шведский замок и уничтожили его. Времена шведов в Балтии еще не пришли.

Почти тридцать лет своей жизни посвятил епископ Альберт укреплению и расширению завоеваний под знаменем Девы Марии. Его энергия, дипломатические способности и политическое чутье не раз выручали  Ливонию. Основанный епископом город  Рига неизменно рос и развивался.