ПЕСНЬ VI

ПРАЗДНИК ЛИГО

НОЧЬ ЛИГО

СОБРАНИЕ ВОЖДЕЙ

ЛАЧПЛЕСИС С ДРУЗЬЯМИ НА СОБРАНИИ

СВАДЬБА

ВОЙНА ПРОТИВ РЫЦАРЕЙ

ЛАЧПЛЕСИС В ЛИЕЛВАРДЕ

ПРЕДАТЕЛЬСТВО КАНГАРСА И ДИТЕРИХА

ГИБЕЛЬ ЛАЧПЛЕСИСА

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Через год настало время,

К своим детям пришел Лиго,

Вновь по всем латышским землям,

Зазвучало: “ Лиго! Лиго!”

Соловьи выводят трели

В зарослях у чистых речек,

Праздник Лиго, ночка Лиго,

Вновь пришли на землю предков.

На вершине Синей горы ярко горели светлые костры. Громко трубили рога, созывая людей на праздник. И те пришли, и стар и млад, веселою толпою собрались вместе. Отцы принесли мед и пиво, матери - сыр и лепешки, а молодые девушки и парни пришли с красивыми венками из цветов. Всю теплую ночь Лиго, люди пировали и веселились, ели, пили, плясали, приносили жертвы богу Лиго. Жрецы повели народ к алтарю, вылили на алтарь из кубка сладкий мед, воскурили благовония. Когда пламя и дым с запахом благовоний начали подниматься в небо от священного алтаря, жрецы Лиго хором запели праздничные гимны – молитвы:

“На тебя глядим с любовью,

Лиго, Лиго,

В дружбе быть хотим с тобою, Лиго!

Освяти хозяйства наши,

Лиго, Лиго,

Закрома наполни наши, Лиго!

На коне своем скачи ты,

Лиго, Лиго,

Вкруг полей ячменных наших, Лиго!

Изведи сорняк, осоку,

Лиго, Лиго,

Добрый пусть ячмень растет там, Лиго!

Дай травы лугам зеленым,

Лиго, Лиго,

Сена сладкого коровам, Лиго!

Сена сладкого коровам,

Лиго, Лиго,

Чистого овса лошадкам, Лиго!

Ты рассыпь цветы повсюду,

Лиго, Лиго,

По горам и по долинам, Лиго!

Пусть плетут во всех селеньях,

Лиго, Лиго,

Девушки свои веночки, Лиго!

Приведи парням ты нашим,

Лиго, Лиго,

Красных девушек в невесты, Лиго!

Нашим славным дочкам дай ты,

Лиго, Лиго,

В мужья пахарей могучих, Лиго!

Приходи в дома, в селенья,

Лиго, Лиго,

Навести своих детей ты, Лиго!

Зависть прочь и злые чары,

Лиго, Лиго,

Чтобы все тебя любили,

Лиго, Лиго,

Добрым словом вспоминали, Лиго!”

Пока звуки песен разносились по лесам и долинам, в святой роще под могучими дубами показались тени ушедших отцов - души защитников народа. Жрецы - вайделоты и лигусони - видели этих героев и, почтительно склонив головы, пошли рядом с ними. Тогда самый старший вайделотс заговорил о том, что народ должен быть един в делах и помыслах, что всем нужно держаться вместе и помогать братьям во всем. И скоро все, старые и молодые, подали друг другу руки, обещая жить в дружбе. Кто узнавал в толпе своего врага, тут же спешил к нему и протягивал руку в знак прекращения вражды, прося забыть старое. И вблизи рощ Синей горы, перед лицом богов и с благословенья духов предков, расположились все пришедшие, весь народ. Сидя на мягкой зеленой траве группками, кружками, отцы и матери семейств наделяли всех дарами. Из рук в руки переходили кружки, кувшины, рога, наполненные домашним пивом и медом. Люди пили изрядными глотками, закусывая лепешками и мягким сыром. За едой и питьем все беседовали, обсуждая разные вещи. Мужчины нашли своих друзей, с которыми вместе трудились, женщины своих подруг, которые жили далеко. И старики еще встретили многих своих ровесников, с которыми дружили в далекой юности.

Но больше всего веселья в ночь Лиго было среди молодежи. Парни собирались в кружок и пели песни о любви. Девушки хором отвечали, отказывая юношам, хотя каждая про себя мечтала о том сладком миге, когда ее обнимет любимый. Все ближе и ближе группы юношей подходили к стайкам девушек, пока, наконец, каждый из них, взяв за руку свою избранницу, не пошел с ней в круг плясать.

На краю священной рощи под могучими дубами собрались жрецы и вожди всего народа, говорили о войне и мире, гадали о будущем. Среди вождей были и старый Буртниекс, и Айзкрауклис. Позднее в роще появился и Лиелвардс. Серьезны были их лица, тревога слышна в речах. Прочитав дощечки с рунами, они увидели, что судьба сулит им нелегкие времена. В этот раз особенно печальным выглядел старый Лиелвардс. Поприветствовав вождей, он встал и обратился к ним с такими речами:

“Вожди земель у Синей горы, вам еще не известно, какая опасность угрожает нашему народу. Знайте, что в устье Ридзене на берегу Даугавы поселились чужеземцы, которым ливы разрешили торговать здесь. Позднее к этим чужеземцам стали прибывать воины в железных латах. Каждую весну приезжают все новые и новые отряды латников. Сейчас при впадении Ридзене в Даугаву они построили крепость, возвели каменные замки в Икшкиле и в Саласпилсе. И оттуда, словно хищные звери совершают набеги, грабят и опустошают наши земли. Поначалу они, точно лисы обманом и ложью обволакивают жертву, а затем нападают и рвут на части, словно волки. До сих пор они опустошали земли ливов, пожгли их селения, ограбили дочиста. Мужчин и женщин, которые сопротивлялись им, они перебили, остальных заставили принять чужую веру. Но их цель – завоевать весь этот край, подчинить себе все народы, и всю Балтию поделить между собой.

Поэтому в один из дней люди меня известили о том, что отряд чужеземных воинов подъезжает к Лиелварде. Быстро, как только было возможно, велел я своим воинам вооружиться и вышел встречать непрошеных гостей за ворота замка. Подъехав к ним, я спросил, чего они хотят. От отряда отделился плечистый рыцарь, назвавшийся Даниелем, и сказал, что послан он от епископа занять старый замок Лиелварде. Если я подчинюсь, тогда он разрешит мне жить бобылем в своем старом доме. Но себе построит замок с каменными стенами. Всем живущим на моих землях будет введена подать, с каждого двора - десятину, и своим церковникам - по полпуда всякого зерна. По полпуда с каждого плуга, так они посчитали. Понятно, что на такую наглость я ответил отказом. И за то поплатился: замок моих предков разрушен, люди перебиты, все добро разграблено. Сам с малым числом оставшихся воинов я спасся бегством. Ушел на берега Гауи, Дабрелс принял меня у себя. В его крепкий замок пришли многие латышские вожди. Они собрали воинов, укрепили валы и стены крепости. Оттуда вместе с ливами хотели они ударить по рыцарям. Но по донесению Даниеля Рижский епископ получил подкрепление - новый отряд латников. И послал их к берегам Гауи. В этом отряде находился и сам Каупа из Турайды. Он всей своей земле велел креститься и с захватчиками заключил дружбу. Он вместе с рыцарями осадил замок на Гауе и пытался уговорить Дабрелса и других, чтобы они отказались от богов своих отцов, как от ложных богов. Дескать, великий Римский папа прислал своего наместника, который будет ими править в городе Риге как отец, если они добровольно сдадутся и подчинятся. Когда с вала храбрый вождь Русиньш хотел ответить Каупе и по обычаю чести снял с головы свой шлем, тогда какой-то латник выстрелил из лука, и стрела пронзила незащищенную голову князя. Русиньш упал, обливаясь кровью. Такой неслыханный и бесчестный поступок так возмутил души защитников крепости, что они вышли в поле и вступили в жаркую схватку с рыцарями. И так яростен был их напор, что закованные в железо всадники не выдержали и обратились в бегство.

Но вскоре новые отряды подошли на помощь рыцарям. Защитникам замка пришлось вновь укрыться за его стенами. Ожесточенная битва шла много дней и недель, пока осажденная крепость не пала. Защитники замка сражались как герои, но почти все они нашли свою смерть на валах. Теперь после падения этой твердыни латышские земли остались без защиты. Говорят, епископ собирает уже большую рать. Вожди, я принес вам печальные вести, но, если богам будет угодно, все может окончиться благоприятно. Еще много в наших краях кузнецов, кующих наконечники копий, еще сотни сотен рук могут держать меч. Трубите в рога, бейте в барабаны, созываете людей на бой. И весь народ будет готов умереть или окончательно отстоять свою свободу!”

Пока вожди с негодованием слушали горестные вести, вокруг по всем долинам замолкли песни Лиго, и сотни голосов воскликнули: “Лачплесис, смотрите, Лачплесис идет!” И через короткое время Лачплесис с друзьями, сопровождаемые радостным гулом толпы, появились у священной рощи. Лачплесис сердечно обнял старого отца, Лаймдота и Спидала радостно бросились к своим отцам. Кокнесис почтительно поприветствовал знакомых вождей. Теперь все собравшиеся забыли о бедах и заботах, ведь пока Лачплесис с ними, никакие беды не страшны!

Особенно же были счастливы старые отцы, видя своих детей живыми и здоровыми. Лачплесис с друзьями приняли участие в собрании, внимательно слушая о том, какие события произошли в Балтии за время их отсутствия. Сердца их обожгла боль, в глазах засверкал гнев, когда им среди прочих новостей рассказали о судьбе Лиелварде.

Жрецы объявили об окончании праздника. Они призвали богов хранить свой народ, а сынам народа пожелали не терять надежды и посоветовали быть готовыми к борьбе и, если понадобится, отдать для народа свое имущество и даже жизнь. Все с суровыми лицами отправились по домам. Люди знали, что вскоре им предстоят трудные времена, и понадобятся их руки и силы, чтобы защищать землю отцов.

Взошло солнце, осветив теплыми лучами вершину горы. А вожди все сидели вместе, обсуждая дела народа. Их решение было единым – вести войну с чужеземцами вплоть до их уничтожения или изгнания с родной земли. Встав с копьями в руках, они дали в этом торжественную клятву. Вожди поручили Лачплесису вести воинов в бой и быть им вождем, а помощниками его назначили Талвалдиса и Кокнесиса.

Пообещав хранить вечную дружбу, вожди, наконец, расстались. Лиелвардс, Лачплесис, Кокнесис, Талвалдис, Айзкрауклис и Спидала все вместе поехали с Буртниексом и Лаймдотой. Молодые пары уговорились сыграть обе свадьбы в замке Буртниеку. И отцы, и служители богов их на то благословили.

* * *

“Почему ты, мой веночек,

Криво так на мне сидишь?

Как же криво не сидеть-то,

Полон он людской молвой!

Как веночек надевала,

Позабыла я про грусть.

Как сняла я свой веночек,

С плачем Лайме я молюсь.

Ты построй, земляк, амбарчик

И серебряный вбей гвоздь.

Пусть повестит там сестричка

Свой голубенький венок.

Мост трясется, люди скачут,

Только братьев моих нет,

Когда братья мои скачут,

Их мечи всегда звенят.

Посмотри, какие воины,

Братцы статные мои,

Ворота мечом открыли,

Коней подняли на дыбы!”

Так пели свадебные гости в замке Буртниеку, ожидая сватов с женихами. Вскоре у ворот замка появились Лачплесис и Кокнесис со своими гостями. По старинному обычаю, они держались, как чужие. Попросили в доме места для себя и для коней. А в ответ свадебные гости из замка стали спрашивать, кто такие приехали, откуда будут и куда путь держат, и можно ли их пускать в хороший дом. Наконец, пришел старый Буртниекс и впустил женихов. В доме были накрыты столы со всевозможными яствами, в самой середине комнаты стояли два красиво убранных кресла. И на эти кресла сели женихи, потребовав, чтобы им показали самых красивых девушек. Им приводили то одну, то другую, но тем все не нравилось, они требовали еще более красивых. Наконец, в зале появились Лаймдота и Спидала. Обе были в нарядных одеждах, на головах – дорогие венцы. Тут женихи поднялись с места, сказав, что вот эти девушки - в самый раз. Они усадили Лаймдоту и Спидалу в кресла, сами стали рядом. Потом они спросили девушек, можно ли купить у них венцы, много денег сулили и дорогих вещей. Сами девушки молчали, а за них отвечали гости, говоря, что за золото венцы не продаются, ни силой их не взять, ни с боем. Все-таки обеим сторонам удалось договориться полюбовно. Обещали женихи оберегать своих невест, холить их и лелеять. Тогда и невесты согласились. Тут пришли жрецы и начали свадебный обряд, соединили их руки, отдав молодых во власть доброй и всесильной Лаймы. Потом осыпали молодых дубовыми листьями, сплетенными с вьюнком, говоря при этом:

“ Как зеленые вьюночки,

Вьются вокруг дубков,

Так невестушки пусть вьются

Вокруг пахарей своих!”

Юноши вынули свадебные подарки. Невесты со слезами на глазах отдали им свои венцы. Те возложили девушкам на головы дорогие бархатные шапочки, отороченные куньим мехом и расшитые серебром. Затем женихи повели невест за свадебный стол и сами сели рядом. Тут начался веселый пир, который длился несколько дней и ночей. Шумное застолье перемежалось общим пением и плясками.

Но старый Буртниекс завершил свадебные торжества раньше, чем они заканчивались по обычаю в те времена, когда в стране царили мир и спокойствие. Молодым не пришлось долго наслаждаться своим счастьем, после свадьбы жить в спокойном доме. Судьба, неотвратимая судьба, вынуждала юных воинов покинуть дома и отправиться туда, где ломаются мечи и копья, и в жаркой битве ноги скользят по мокрой от крови земле.

Буртниекс велел по всем холмам трубить в рога, а на всех горных вершинах жечь яркие костры. Другие вожди, увидев это, сделали то же. Это был знак людям подниматься на борьбу. По всем селениям и домам, по всей Латвии, мужчины брали копья и мечи, седлали коней. Сестры и невесты вышивали воинам шапки, со слезами и песнями провожая любимых на войну.

Скоро по всем дорогам поскакали храбрые воины, собираясь в отряды и полки. Ночевали они в рощах, пока на второй - третий день достигли условленного места сбора. Лачплесис с другими вождями приехал в лагерь, сопровождаемый приветственными криками воинов. Буртниекс и Лиелвардс  тоже приехали, желая до конца быть с войском. Не остались дома и Лаймдота со Спидалой, отправились вместе с мужьями.

Туда, где берега Гауи изрыты глубокими оврагами, в долины, где между окруженными лесами речными заводями стояли селенья латышских племен под защитой высоких земляных валов, туда направил Лачплесис свои полки. И везде по дороге, где попадались немецкие отряды, они были выбиты из селений и уничтожены. Латыши подошли к замку Дабрелса, где сосредоточился большой отряд рыцарей. Рыцари заново укрепили стены старого замка. Лачплесис со своим войском быстрым ударом взял эту сильную крепость, и многие из рыцарей погибли в яростной схватке.

Полки Лачплесиса устремились все дальше и дальше, словно половодье заливали они долины и леса, не останавливаясь, пока не достигли замка Каупы – Турайды. Здесь на ливской земле уже заметна была власть новых господ. На обширных полях золотыми волнами колосились рожь и ячмень. Ливы распахали эти поля и засеяли их, но урожай забрали чужеземцы. Коровы, волы и овцы паслись на тучных пастбищах, но чужаки ели их мясо, продавали шкуры. Рядом с замком построили пришельцы свои церкви, куда загоняли людей креститься. Принявших крещение чужеземцы сделали своими слугами, и уйти от них с каждым годом становилось все труднее. Люди, которые предпочли держаться древней веры своих отцов, уходили в глухие леса, вырубали лес, выжигали места для полей, строили новые дома, продолжая молиться старым богам. Но рыцарские лазутчики выслеживали такие поселения, выдавали несчастных рыцарям.

Прознав о приближении отрядов Лачплесиса, чужеземцы в страхе оставили свои поместья, свои церкви и поспешили укрыться в стенах мощной крепости Турайды. Лачплесис со всем своим войском осадил замок. Нелегкая задача была взять такую твердыню. В замке было полно рыцарей, тучами пускали они тяжелые стрелы. Лачплесис приказал готовить лестницы к штурму. И, выбрав темную ночь, нападающие неожиданно для рыцарей оказались на валах замка. Страшная завязалась тут битва! Много сильных воинов погибло с обеих сторон. Лачплесис сражался впереди всех. Он без жалости разил железных рыцарей, и не помогали тем их крепкие латы. Рыцари, видя такую яростную и неодолимую силу, стали в ужасе бросать оружие на землю, сдаваясь на милость Лачплесису.

Каупы в замке не оказалось, он в это время, как и всегда, гостил у епископа в Риге. Лачплесис повелел сравнять Турайду с землей, церкви и дома монахов – сжечь, чтобы не было больше в этих местах опоры чужеземцам. Среди рыцарей был и священник Дитерих. Со своей лисьей хитростью он заявил, что рыцари находились в замке лишь по воле самого Каупы, который отдал им этот замок, и поэтому просят победителей сохранить им жизни, как гостям Каупы. Лачплесис, который всегда уважал славного Каупу, в конце концов, согласился на это. Но тут вмешались ливы, сказав, что не следует верить этому человеку, способному на любой обман. Ливы наперебой стали говорить, что из всех рыцарей этот – самый лживый и коварный, и пусть Лачплесис лучше отдаст пленника им, а другие пусть уходят на все четыре стороны. Тогда Лачплесис повелел отдать лживого монаха ливам. Те повели Дитериха в священную рощу, чтобы принести в жертву своим богам. Но, когда серый конь трижды переступил через копье, поднимая при этом сначала левую ногу, то был знак, что богам не угодна эта жертва. Так Дитерих и на сей раз избежал смерти.

Лачплесис велел забрать у рыцарей доспехи и оружие и прогнать их с непокрытыми головами в Ригу. А все освобожденные земли Лачплесис отдал ливским старейшинам, оставив у них Талвалдиса с отрядом, чтобы вместе с ливами нести дозор на берегах Гауи. Сам же с отцом и Кокнесисом взял остальных воинов и повел их густыми лесами прямо к замку Лиелварде.

Так же, как и в Турайде, в Лиелварде уже хозяйничали рыцари. Самым злым и коварным был их главный – Даниель Баннероф. Это был человек, начисто лишенный совести. На месте древнего латышского замка у самого берега Даугавы он приказал возвести каменные стены. Свою крепость он сделал неприступной. Оттуда совершал он набеги на окрестные селенья, грабил и жег дома, убивал жителей, наводя ужас на всю округу. Спасаясь от жестоких набегов, некоторые старейшины со своими родами ушли в глухие леса. Местность обезлюдела. Тогда, прекратив грабежи, Даниель разослал во все концы вестников, повелев повсюду объявить о своем желании отныне жить в мире. И для заключения мирного договора он пригласил всех старейшин к себе в замок. Предводители родов и племен, не знавшие вероломства и коварства, откликнулись на призыв хозяина каменного замка и пришли заключить с ним мир.

Даниель принял их за пределами замка в большом деревянном амбаре, где гостей ждали накрытые столы, уставленные яствами. Хозяин пригласил старейшин отведать угощения и завел с ними дружескую беседу. Все было спокойно. В самый разгар пира Даниель неожиданно вышел из зала и быстро запер входную дверь. По его знаку слуги обложили  амбар соломой и подожгли со всех сторон. Жаркие языки пламени вскоре охватили постройку. К небу повалил густой дым, внутри кричали люди! Сам Даниель с друзьями забрался на вал, чтобы насладиться красочной картиной пожара. Дьявольская улыбка играла на его лице, когда он смотрел на объятый пламенем амбар. Но вдруг его улыбка сменилась выражением растерянности и страха, потому что из леса выехало множество вооруженных всадников. Впереди скакал Лачплесис с тяжелым копьем в руке. Услышав крики из горящего амбара, он высадил дверь и с помощью своих воинов вывел задыхавшихся старейшин наружу. Уже не чаявшие спасения, они смотрели на Лачплесиса так, будто тот упал с неба. Наперебой благодарили они юного героя и кричали о вероломстве предводителя рыцарей. Услышав о таких неслыханных делах, Лачплесис ужасно разгневался. Он приказал войску построиться и немедленно начал яростный приступ. И хотя рыцари защищались отчаянно, им не помогли крепкие, казавшиеся неприступными стены. Через некоторое время замок был взят воинами Лачплесиса. Всех оставшихся в живых рыцарей Лачплесис приказал умертвить без жалости, кроме Даниеля. Этого отдал он старейшинам, чтобы они сами отомстили своему обидчику.

С быстротой молнии по округе распространилась весть о том, что Лачплесис в Лиелварде. Во всех селениях, во всех домах люди радовались нежданному избавлению от власти чужеземцев. Люди вновь почувствовали вкус свободы. Те, кто прятался по густым лесам, вновь возвращались в свои обжитые места. Все радостно спешили в замок Лиелварде, чтобы приветствовать Лачплесиса и благодарить его за освобождение.

В замке был праздник славной победы. Старый Лиелвардс устроил для всех знатный пир. Люди ели, пили, плясали, делили захваченную у рыцарей добычу. Лишь спустя несколько дней вожди вспомнили о пленнике. Они вывели Даниеля из темницы и привели на высокий берег Даугавы, сказав при этом: “Ты, злобный пес, предал нас огню. Теперь, когда ты в наших руках, мы отдадим тебя воде!” Потом они взяли толстую доску, положили пленника на нее навзничь и привязали веревками. После они столкнули Даниеля в воду: “Плыви в свою землю, ищи своих братьев! Пусть с тобой уплывет прочь и чужая вера”.

Страх и тревога охватили чужеземцев повсюду, когда получили они вести о победах латышского героя. Все они бросили свои поместья и укрылись в Риге, ища защиты за крепкими монастырскими стенами. Но и здесь даже сам епископ Альберт больше не чувствовал себя в безопасности. Он понимал, что скоро его власти в Балтии наступит конец, если на помощь не придет подкрепление из немецких земель. Поэтому он снова поплыл на корабле в Германию, чтобы набрать там новые полки железных рыцарей, надеясь весной начать новую войну. Вместо себя он оставил в Риге Каупу, который сам вызвался защищать оставшихся в Риге иноземцев. Лачплесис, зная, что опасность больше не угрожает родным краям, распустил людей по домам, а сам остался в Лиелварде. Здесь они с Лаймдотой счастливо проводили время. Она хлопотала в доме, он работал, укрепляя стены отцовского замка, отдавал распоряжения по хозяйству.

Кокнесис тоже уехал домой, взяв с собой Спидалу. Айзкрауклис сопровождал их до самого замка Кокнесе. Верный друг сердечно попрощался с Лачплесисом и Лаймдотой, они пожелали друг другу удачи и счастья. Лиелвардс уехал со старым другом Буртниексом в его замок. Они решили жить там вместе.

Лаймдота и Лачплесис жили в своем доме, пользуясь неизменным уважением людей. Здесь на прекрасных берегах Даугавы они, наконец, обрели то, что так долго и трудно искали – любовь и счастье!

* * *

Весна снова обрядила горы и долины в свежий зеленый наряд. Вновь оживились звери и птицы, почувствовав благодатное тепло. Миновало трудное время в родных краях. Каждый спешил начать весенние работы: починить плуг, приготовить борону, подправить покосившийся за зиму забор. Кангарс тоже копался в своем небольшом саду рядом с домом: срезал ветви, вбивал колышки, вскапывал гряды. Лицо его было пасмурным, брови насуплены. Беда, которая с его помощью пришла на землю предков, не обошла стороной и его самого. Теперь он пожинал горькие плоды предательства. Люди из округи больше не приходили к нему, как бывало раньше. А чужеземцы и вовсе его не замечали. Но больше всего не давало ему покоя то, что Лачплесис сделался народным героем, а Спидала вырвалась из цепких когтей нечистого. Теперь она была свободна. Ему же уготована страшная смерть, да и жизнь в одиночестве терзала его злое сердце.

Поэтому Кангарс удивился, когда на закате солнца у садовой калитки вдруг чей-то голос громко окликнул его по имени. Подняв голову, Кангарс увидел перед собой Дитериха. “Вот уж диво, что ты решил навестить меня. Или тебе надоело есть жаркое за городскими стенами?” “Нет, не надоело, да только скоро не будет жаркого, если ты не поможешь своим искусством. Обещаю на этот раз все, что пожелаешь, если поможешь мне”, - проговорил Дитерих. Он стал рассказывать, что к Риге скоро подойдет большое рыцарское войско, набранное епископом Альбертом. Но все будет напрасно, пока жив Лачплесис. Не смогут рыцари завладеть этим краем. Поэтому надо узнать, откуда у Лачплесиса берется волшебная сила, и как его можно одолеть.

Кангарс ответил, что уже десять раз насылал он на Лачплесиса великанов и всякую нечисть, но это не помогло. Каждый раз Лачплесис выходил из схватки победителем. Хоть соберется тьма тьмущая рыцарей, ему все нипочем, все препятствия он преодолевает. Кангарс  ума не мог приложить, что делать дальше. Может быть, подвластные ему духи смогут дать какой-нибудь совет. Если Дитерих не побрезгует убогим жилищем отшельника, то может располагаться на ночлег, так как для заклинаний требуется время. Ночью Кангарс заперся у себя в комнате, предупредив гостя, чтобы тот не беспокоился, если вдруг услышит странные звуки.

В полночь поднялся жуткий вихрь, вся изба заскрипела и задрожала, раздались нечеловеческие стоны и вой, так что у Дитериха от ужаса волосы зашевелились на голове. Он трясущейся рукой осенял себя крестным знамением и без конца читал молитвы. Так провел Кангарс три бессонных ночи, вызывая духов. На третье утро он сказал Дитериху: “Проклят будет этот день, когда раскрылась тайна. И мы, как предатели, тоже будем прокляты. Но злодею снова можно творить зло. Так что, мой сообщник, слушай, что тебе поведаю: Лачплесис родился от медведицы в глухой чаще леса. Там отшельником жил его отец, посвятивший себя богам. От матери унаследовал он медвежьи уши, в них-то и заключена огромная сила. Если кто-то в бою изловчится и отрежет его медвежьи уши, в тот же миг потеряет Лачплесис всю волшебную силу! Теперь уходи, я обессилел, и благодарности никакой не хочу”.

Огромные полчища рыцарей привел Альберт в Ригу. Готовилась новая большая война. В рядах прибывших с епископом объявился некий черный рыцарь, много лет промышлявший в Германии разбоем и грабежами. Рассказывали, что его мать была ведьмой и своим дьявольским заклятьем заговорила сына, и с тех пор не брали его ни меч, ни стрела, и никакая рана не была смертельной. Его-то и избрал Дитерих своим орудием, чтобы коварством извести Лачплесиса. Каупу тоже пригласили помочь в этом деле, посулив ему именем всесильного бога вечное блаженство на небесах.

* * *

Однажды Лаймдота с Лачплесисом сидели за столом в замке, ведя неторопливые разговоры. Лаймдота в этот день казалась печальной, от ее былой веселости не осталось и следа. На мгновение она задумалась, а затем с дрожью в голосе произнесла: “Лачплесис, любимый мой, скажи, что бы это значило: иной раз какая-то непонятная тоска вдруг охватит меня, липкий страх подступает к сердцу, но причины этому я и сама не знаю. Ведь я уже счастлива. Ах, я так счастлива, что порой боюсь, как бы не случилось нечто ужасное, что может разрушить наше счастье, нашу спокойную жизнь.” Не успел Лачплесис успокоить и утешить любимую, как стражники сообщили, что у ворот какие-то всадники просят впустить, говоря, будто они – друзья. Лачплесис выглянул в окно. У стены стояли какие-то рыцари и среди них – Каупа. Лачплесис тут же велел отворить ворота и встретил прибывших как гостей, честь по чести. Каупа сообщил, что едет от епископа с предложением заключить мир и вечную дружбу с соседними землями. Лачплесис не искал войны без необходимости, поэтому благосклонно воспринял слова Каупы. Несколько дней прожили посланцы епископа в замке Лиелварде. Лачплесис, как мог, оказывал им почет и уважение. В честь гостей устроил он состязания в боевом искусстве, турниры. Сердце Лаймдоты все эти дни было неспокойно, особенно, когда один черный рыцарь при каждом удобном случае стал обращаться к ней с притворно- ласковыми словами.

Настал день, когда на турнире выступил черный рыцарь и очень скоро победил всех других участников. Тогда подошел он к Лачплесису и вызвал на поединок. Лачплесис отказался от боя, отшутившись. Слова хозяина замка, как видно, задели рыцаря. Хвастливо подбоченясь, он с ехидной улыбкой сказал, что, кажется, пустяки все разговоры о недюжинной силе Лачплесиса, и все, что раньше он слышал о герое, было просто похвальбой. Не сдержался тут Лачплесис, вышел перед рыцарем. И начался бой на тяжелых мечах. Лачплесис только защищался, принимая все в шутку. Но рыцарь не унимался. С огромной силой и проворством наносил он удар за ударом, пока не отрубил ухо противника. Лачплесис пришел в ярость и так ударил рыцаря, что пробил мечом тяжелые латы. Кровь показалась на доспехах рыцаря, но и меч переломился. Рыцарь, увидев это, бросился вперед и отрубил Лачплесису другое ухо. Гневу Лачплесиса не было предела. Он пошел на рыцаря, ухватил того могучими руками, и стали они бороться, так что земля задрожала. Три раза поднимал Лачплесис тяжелого рыцаря, трижды сам отступал под его натиском. Воины с побледневшими лицами наблюдали за схваткой, не имея сил сдвинуться с места. В схватке противники подступили к обрыву. Лачплесис мощным рывком оторвал рыцаря от земли и сбросил вниз. Но, падая, рыцарь в тяжелых доспехах вцепился в Лачплесиса и повлек за собой. Послышался громкий всплеск, и волны сомкнулись над обоими воинами, пропавшими в глубине!

В тот же миг раздался короткий горестный вскрик, это в каменном замке рассталась с жизнью Лаймдота. Лучи предзакатного солнца, тускнея, тонули в Даугаве. Туман сгустился на рекой, влажный, словно роняющий слезы. Печально катились волны Даугавы, они приняли в свое лоно героя латышского народа и над местом его успокоения создали остров.

Другие латышские воины, родные, друзья, земляки героя, скоро один за другим пали в жестоких битвах с врагами. И не было сил одолеть чужеземцев. Чужаки пришли в страну как господа, и народ сотни лет провел в рабстве. Но и через сотни лет помнят люди Лачплесиса. Для народа он и не умер вовсе, просто спит в золотом замке на дне Даугавы под островком, что находится рядом с Лиелварде.

Время от времени люди, проплывающие на лодках по Даугаве, видят в полночь на берегу двух воинов, разящих друг друга тяжелыми мечами. И в тот час над развалинами старого замка словно светится бледный огонек. Оба воина в яростной схватке подступают к самому обрыву и через мгновение срываются в бездну, пропадая в темной глубине. Горестный вскрик раздается в тот миг в замке, и над развалинами гаснет бледный огонек. Это Лачплесис все еще бьется с чужеземным рыцарем. А из окна замка за поединком наблюдает Лаймдота, всем сердцем желая победы любимому. И однажды наступит тот час, когда Лачплесис сбросит с обрыва своего врага одного в темный глубокий омут. Вот тогда наступят для народа новые времена, тогда придет свобода!