ЛИВОНИЯ ДО ОСНОВАНИЯ РИГИ

Sie haben abgote vil

Und trîben bôsheit âne zil.

Там идолы у них во множестве стоят,

И без конца они там зло творят.

(Ливонская рифмованная хроника. Стихи 0339 – 0340)

Вернемся к тем временам, когда Рига еще не была заложена. Название «Рига» существовало и раньше. Поселение с названием Рига упоминается еще до возникновения города. Здесь, недалеко от устья широкой Даугавы, издревле жили ливы.  Тогда они были довольно многочисленным и сильным народом, жившим по побережью Балтики, в нижнем течении Даугавы до Айзкраукле и в долине красавицы Гауи. Возможно, именно возле  этого поселения с именем Рига  в 1198 году был убит воинственный епископ Бертольд, пришедший огнем и мечом крестить упорных ливов. Тогда местные жители наотрез отказались принять крещение. Они собрались на берегу широкой Даугавы, чтобы достойно встретить незваных пришельцев. Тяжелые, закованные в доспехи, немецкие рыцари ринулись на  ливов. Епископ с поднятым мечом скакал впереди отряда. Увлекшись жаркой схваткой, он не заметил, как оказался в гуще противников. И пал от руки одного из ливских воинов, который пронзил Бертольда копьем. В истории сохранилось имя этого воина – Имаут (или по-другому Иманта).

Ливы, жившие по Даугаве, поддерживали контакты со многими народами. Их земли находились как раз на большом торговом пути. Река Ридзене, впадая в Даугаву возле поселения, образовала удобную гавань. Торговцы с Готланда, шведы, а затем немцы были нередкими гостями в краю ливов. Некоторые даже селились вместе с ливами возле Риги. Здесь существовало немецкое торговое поселение. Выше по течению Даугавы и на левом ее берегу простирались земли куршей⁽¹⁵⁾, латгалов, земгалов, селов⁽¹⁶⁾. Все они вместе с  ливами  образовали  впоследствии латышский народ.

Подходил к концу беспокойный двенадцатый век. В балтийских краях, казалось бы, пустынных, дремучих и малонаселенных, кипела и бурлила своя жизнь. Далеко не всегда мирная. Впрочем, понятия «мир» и «не мир» причудливо переплетались в сознании тогдашних людей. У латышей есть старинная поговорка: «Miers baro, nemiers posta» («Мир кормит, а война опустошает»). Но в суровом двенадцатом веке зачастую бывало и наоборот. Война была обыденным делом, представляя собой один из источников, хотя и весьма рискованный, для повышения благосостояния рода, племени. Внезапные нападения на соседей, грабежи чередовались с недолгими периодами замирения. У побежденных отнимали добро, угоняли скот, самих уводили в плен. Многие при этом лишались жизни. И не всегда дальние лесные убежища спасали древних жителей края. Эти частые походы носили, по сути,  тот же характер, что и первобытные войны древних ариев. Тысячи лет назад арии обозначали понятие «война» словом «гавишти», то есть «поиски коров». Это значит, войны велись с целью наживы, грабежа, угона скота, но при этом нападавшие не претендовали на земли соседей. Вряд ли у них было достаточно сил удержать побежденных в повиновении.  Летты (латгалы) устраивали набеги на  ливов, ливы на эстов, эсты на леттов. Опустошительные набеги на земли латгалов и эстов устраивали литовские отряды. По границам не утихал шум стычек с соседними кривичами, псковичами и новгородцами. В общем, все против всех. В старинных латышских песнях сохранились воспоминания о тех неспокойных временах. В них предки латышей сражаются с чужеземцами, и сами отправляются в военные походы к эстам, русским, литовцам:

Pūt, bāliņ, kara tauri,

Leiši nāk mūs’zemē !

Ņem zobenu rociņā

Sargā savu tēvu zemi.

Братец, в рог труби военный,

То Литва на нас идет!

В руку меч возьми свой верный,

Защищай отцовский край!

В короткие мирные периоды в краю оживлялась торговля. Разноязыкий говор купцов звучал в гаванях ливов и земгалов. Сюда прибывали купцы из Висбю с острова Готланд, из Швеции, позднее появились и немцы. Торговцы тех времен мало чем отличались от воинов. Меч на поясе был непременным атрибутом купца. Наиболее характерным примером таких воинственных торговцев служат  скандинавские викинги, промышлявшие не только разбоем, но и наемничеством и торговлей.

Вся  будущая Ливония в 12 веке  - край деревянных замков и округов, «тянущих» к ним. В замках находили жители окрестных поселений защиту  во время нападений немирных соседей. В замки привозили добычу и приводили пленных для дележа после успешных походов. В те времена путешествие «за тридевять земель в тридесятое царство» не казалось сказочно-несбыточным. Зачастую такому путешественнику в Балтии нужно было проехать всего несколько десятков километров, чтобы оказаться в «тридесятом» замке.

До появления  западных крестоносцев в Балтии существовало несколько крупных областей или княжеств, в которые объединялись замковые округа. Курса включала в себя девять земель. Здесь жили храбрые и свободолюбивые курши, закалившиеся в битвах с викингами. Латгалы жили в княжествах  Ерсика и Талава. Большинство латгальских земель находилось в сфере влияния русских княжеств. Часть из них была крещена. Так, известно, что в  Ерсике правил православный князь Всеволод, признававший себя вассалом Полоцка. Это значит, что дружинники князя в замке и жители близлежащих поселений были православными христианами. Но русские князья, по-видимому, не придавали такого значения идеологической основе своей власти, как немецкие епископы. Где-то на краю их владений у них существовали подданные – финны, чудь, водь, весь, либь (ливы). Подданные. Это старое слово восходит к корню «дань». Русским князьям, занятым своими междоусобицами, было достаточно того, чтобы они вовремя выплачивали дань. А о том,  христиане это, или язычники, князья не очень-то заботились. Да и за данью часто приходилось отправляться с большим войском во главе с воеводами. Бывало, что усердные собиратели дани гибли от рук  возмущенных плательщиков, как это случилось в Югорской земле в 1193, когда были убиты новгородские сборщики дани. Любые попытки сбросить с себя бремя «дани» со стороны зависимых народов пресекались. Собирались войска в помощь княжеским дружинам. Устраивались походы для наказания ослушников. Потому что на самом деле частенько племена, считавшиеся подданными,  тоже собирались с силами и нападали на владения русских князей. Так, согласно летописям, зимой 1176-77 гг. чудь вместе с летьголой (эсты и латгалы) совершила опустошительный набег на псковские владения, нанеся псковичам огромный урон. В ответ новгородский князь Мстислав  Удалой с большим войском в 1180 году вторгся в земли латгалов и эстов. Так, с боями, распространялась и православная вера в Латгалии и Эстонии. Побежденные покорились и обязались платить дань и церковные налоги. Но уже через три года латгалы опять опустошили псковские земли. И так без конца. И эсты, и латгалы, и ливы были чрезвычайно привержены своим старым богам. И веру свою они сохраняли еще много лет, формально будучи христианами. А в народных песнях память о старых богах сохранилась и по сей день. И грозный громовержец Перконс, и добрая Лайма, и прекрасный Лиго все еще  живут в старинных латышских напевах.

И вот в восьмидесятых годах двенадцатого столетия в этих краях появился энергичный проповедник Мейнхард. При нем появились первые церкви и каменные замки. Он вел мирную проповедь среди языческих племен. Многие из ливов приняли крещение. Но в конце его жизни ливы отложились от веры, смыв крещение в волнах полноводной Даугавы. Но замки остались. Начало было положено. Уже Мейнхард понимал, что мирной проповедью невозможно защитить христиан, что нужна сила. Он ждал, что на помощь ему придут крестоносцы, которые смогут, по словам Льва Карсавина, “мечом доказать истинность христианства“⁽¹⁷⁾.  Умер неутомимый Мейнхард в 1196 году. Ему на смену прибыл новый епископ Бертольд. Едва лишь он вступил во владение церковью в Икшкиле, как возникла угроза его жизни от рук язычников. Тайно покинув ливов, он вернулся на Готланд и привел крестоносцев. Дальше последовал ожесточенный бой, в пылу которого и погиб Бертольд. Третий епископ Альберт был более предусмотрительным и осторожным. Еще до поездки в Ливонию он набрал несколько сот воинов и добился того, что римский папа назначил всем отправлявшимся в Ливонию  полное отпущение грехов, таким образом, приравняв путешествие туда к пути в Иерусалим.